Борьба за преобладание

Молитва у мощей была последним актом этой мучительной борьбы, но и то дух владыки, надо полагать, не был ещё тверд и успокоен, ибо он уезжал в сильном волнении и, выходя из своих покоев, не раз присаживался, как бы желая бросить на всё последний взгляд. Даже говорил:

- Бог знает, что будет, - молитесь.

Казалось, он как будто опасался даже, что не возвратится восвояси. Но, впрочем, как бы там долго и тяжело это ни происходило и каких бы нравственных мук владыке ни стоило, - дело, наконец, дошло до решительного момента и сильно взволнованный Серафим явился во дворец, и предстал императору.

"Государь выслушал митрополита не совсем благосклонно; но доклад принял, а отпуская, принял и благословение".

Невыносимая тяжесть страха и боязни спала с робкой души "осторожного до трусости" старца, и он, конечно, с глубоко тронутым сердцем благословил императора.

Затем, выслушав просителя и прочитав подписанную им бумагу, "государь милостиво утвердил доклад св. синода". Нечаев "получил назначение в сенат, а обер-прокурором сделан желанный товарищ министра, граф Н. А. Протасов".

Облегчённый от совершенного трудного предприятия, митрополит Серафим возвратился домой с тихою радостию, которую выражал, впрочем, очень сдержанно. Все перенесенные им тревоги, по-видимому, до такой степени его измучили, что он менее думал о том, кого сместил и кого выпросил, чем о том, что "гора спала с плеч". В объяснении, которое Серафим имел в тот же день с "тайно сносившимся" Муравьёвым, он даже несколько был сух. Тот пришел с словами Исидора: "Печётся господь о Пилусе, - благоветствую вам новую жизнь с Симпликием", а митрополит отвечал: "благодарю за Симпликия". Ему как будто стало всё равно, кто будет обер-прокурором, он будто только уступал общему желанию членов и теперь более всего благодарен государю за его милость.

- А лучше или хуже будет с Симпликием, - говорил он, - этого я не знаю. Всё меня утомило... Как будет, пусть так и будет - сами этого Симпликия выпросили... больше уж я не поеду... да, не поеду.

И он благодарственно перекрестился и добавил:

- Дай бог здоровья государю, что он так обошёлся, а теперь - как знаете, я не поеду. С меня довольно.

Разумеется, это "не поеду" относилось к предположению об отдаленном будущем, которое в эти минуты как бы предносилось очам старца, в самом деле всем этим совершенно измученного и теперь сугубо ценившего свой покой.

Муравьёв был недоволен его "бесцветным настроением", но собственно ему в эти минуты, может быть, не нравился "весь тоалет".

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Автор рассматриваемых нами воспоминаний сряду и без обиняков пишет: "синод ошибся". Выбор Протасова был вполне неудачен, но хуже всего приходилось иерархам оттого, что этот Симпликий был избран и расхвален государю самим синодом, как человек умный, образованный и усердный к церкви православной. "Этим новый обер-прокурор воспользовался". Началось в своем роде повторение истории Ровоамова царствования, и хотя Нечаев был далеко не Соломон ни в каком отношении, однако дошло до того, что его и с Соломоном сравнивали.

Некто, разделявший горести заседавших при Протасове иерархов, рассказывал такую трогательную историю:

[Mеня могут укорить, что, приводя в других случаях имена лиц, на свидетельство коих ссылаюсь, - здесь, где такое указание было бы всего уместнее, я употребляю неопределенное "некто". Очень об этом сожалею, но иначе сказать не могу, а постараюсь только объяснить причину. Этот "некто" был архиерей, на ближайшей родственнице которого был женат мой двоюродный дед, Иван Сергеевич Алферьев, служивший в московском сенате, а родной его брат, а моей матери отец, Петр Сергеевич Алферьев, имел обычай вести ежедневные записи всего по его мнению, замечательного. В этих записях и встречаются любопытные рассказы, которые мною теперь частью вставлены. Но приводятся они просто под такими словами "преосвященный рассказывал у брата Ивана", - или "были у преосвященного и слушали, что он говорил", - и далее самая запись, о чём был разговор. Но как звали этого преосвященного, нигде не записано, и я его не знал и не видал, да и происходило всё это в годы моего сущего младенчества. (Прим. автора.)]