Борьба за Рейн

Он смотрит бессмысленным взглядом в сторону магазина смокингов, как будто отсюда может видеть своего брата.

Точно так же миссис Реншоу смотрит на своих детей:

– Софи и Картер не пострадали слава богу. Но Джимбо... – она качает головой. – Его ногу придавило, и он никому не позволяет смотреть на нее. Боюсь, что она плоха.

– Так вот почему вы не вернулись домой? – спрашиваю я. – Потому что он не мог дойти? – Миссис Реншоу кивает.

– Плюс собаки и «Бонис», – добавляет Картер, уставившись на стол, как ребенок в кабинете директора. – Мы бы не сумели это сделать.

– Поэтому мы решили остаться здесь. У нас в машине было достаточно еды и припасов, чтобы продержаться до сих пор, и Кью любезно поделилась с нами собранной дождевой водой, пригодной для питья.

Кью.

Я бросаю взгляд на столик беглецов и замечаю, что она наблюдает за нами.

Нет. Не за нами.

За Уэсом.

– Когда мы проснулись этим утром, и апокалипсиса не произошло, я подумала... – ее подбородок искривляется, – подумала, может быть, все вернется в нормальное русло. Может быть, мы можем вернуться домой.

Мама Картера пытается держать себя в руках, но при взгляде на Софи, морщится от горечи. Я никогда раньше не видела, чтобы миссис Реншоу плакала, и, зная, что это из-за моих слов, меня начинает тошнить. Я была так жестока. Не этому учила меня мама. Я намеренно пыталась навредить Картеру, и вот что вышло.

Картер, Софи и я вскакиваем одновременно, чтобы утешить ее. Софи опускается на колени рядом с ней и сжимает ее руку. А мы с Картером стоим с разных сторон от нее, обнимая за плечи и гладя по спине.

– Мне так жаль, – бормочу я, обращаясь к миссис Реншоу, но мои глаза встречаются с глазами Картера.

– Мне тоже, – его глубокий голос окутывает меня, перенося в миллион различных мест сразу.

Я знаю, как звучит его голос, когда он хочет спать, когда болен, когда лжет, когда хочет, чтобы я разделась, когда злится, когда расстроен, и когда играет роль мистера Популярность. Я помню его голос даже, когда ему было шесть лет, и он потерял сразу два передних зуба. И сейчас, он звучит потерянно.

– Вы можете занять мой дом, миссис Реншоу, – говорю я, отрывая взгляд от ее сына. – Я никогда больше туда не вернусь.

***

Гавайи 5-0* – шоу про копов 70-х гг.

ГЛАВА

VI

Уэс

– Стой, Уэс! – зовет Рейн, но я просто продолжаю идти.

Я бы предпочел удалить зубной нерв, чем еще секунду провести при этом умилительном семейном воссоединении.

– Рейнбоу! – кричит Картер ей вслед.

Я оборачиваюсь на звук его голоса только потому, что хочу посмотреть, как она выберет его. Их. Мне нужно это увидеть. Нужно почувствовать поворот ножа внутри. Только этот гребаный способ поможет мне отпустить ее.

– Прости. Я хотел сказать Рейн… – У Картера выражение лица милого мальчика и притворный, жалкий щенячий взгляд. Я хочу врезать ему по роже кулаком. – Мы можем пойти куда-нибудь и поговорить? Пожалуйста? – Он поднимает брови так высоко, что они исчезают за вьющимися темными волосами. Затем прикусывает нижнюю губу.

Ублюдок. Мне знаком этот взгляд. Это моя фишка.

– Не сейчас, Картер, – говорит Рейн, поднимая нетронутую тарелку с едой. – Я должна пойти проверить, как там Квинт.

Не сейчас? Как насчет, никогда?

Я смотрю на этот кусок дерьма в футболке «Двадцать один пилот» и чувствую, как напрягаются мои мышцы и сжимаются зубы, но к тому времени, когда его взгляд возвращается ко мне, я спокоен, как в полете боинг. Делаю круговое движение головой и засовываю руки в карманы, как будто стою в очереди в департамент транспортных средств, не думая обо всех тех способах, которыми я мог бы раскроить ему череп.

Рейн поворачивается и идет ко мне. Ее лицо краснеет, когда она понимает, что я остановился, чтобы понаблюдать за их общением, но я сохраняю позу расслабленной, и лицо не выдает мои эмоции.

Ты не злишься. Тебе скучно. Скучно, скучно, скучно.

Абсолютно ясно, цель Рейн-шоу – стать Реншоу. У нее будет счастливая маленькая семья, двое детей, которые смогут забивать с линии штрафной, и им даже не понадобится медицинская помощь. Так все и закончится.

Я жду, пока она догонит меня. Только ревнивый, озлобленный придурок повернулся бы спиной и пошел дальше прямо сейчас, а я не ревную.

Не-а. Мне просто охренеть, как скучно.

Когда Рейн подходит ближе, и я вижу ее измученное лицо, пламя внутри меня угасает. На правой щеке до сих пор видны три розовых отметины от ногтей, оставшиеся с тех пор, как на нее напали в «Бургер Пэлас». Ее губы потрескались, волосы спутаны, большие, круглые глаза сейчас похожи на высыхающие озера, а в них отчаяние и безнадега.

Ненавижу то, как сильно я хочу быть тем, кто наполнит их снова.