Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии

Россия – «хищная бюрократия», ни на одно соглашение с нею нельзя положиться, писал Спринг-Райс почти теми же словами, что и тогда никому не известный русский эмигрант в Швейцарии В.И. Ленин. Более того, готовившееся англо-русское соглашение мало что могло сделать для защиты интересов Британии. Соглашение, не подкрепленное силой, мало что значило бы; а если за соглашением стоит сила, в нем нет необходимости. В результате Британия без борьбы отдаст России то, что привыкла отдавать только в борьбе. Спринг-Райс готов был проявлять поистине макиавеллиевскую хитрость. Он писал другу: «Если Грей сможет достичь настоящего соглашения с Россией, оно вполне стоит того, чтобы пожертвовать Персией… Хотя я сомневаюсь, что великая страна может себе позволить проявить низость даже в малом».

1 января 1907 г. Мозаффар эд-Дин-шах подписал конституцию. Через неделю он умер, и на троне его сменил Мохаммад Али-шах, пообещавший поддерживать новый конституционный порядок. Почти сразу возникли трения между самовластным шахом и меджлисом (парламентом). Всякая предлагаемая меджлисом реформа с ходу отвергалась шахом. Большая часть этих реформ из-за своей антирусской и свободолюбивой направленности встречала также противодействие Гартвига.

Казачья бригада подверглась в меджлисе атакам муджахида аги сейида Мохаммада Табатабаи, протестовавшего против ее формы, эполет и наград в русском стиле, а также против традиции отдавать честь русскому посланнику в Тегеране, а не военному министру Персии. Сейид Мохаммад усомнился в эффективности бригады, сильно упавшей за последние несколько лет под командованием полковника Чернозубова. Персидские офицеры бригады пытались ограничить власть командира в таких вопросах, как жалованье и продвижение по службе. Избранный ими комитет расследовал состояние финансов бригады и обнаружил, что полковник Чернозубов присваивал их жалованье. Русские офицеры подтвердили обвинение. Чернозубов отбыл в Россию, а 15 сентября в Тегеран прибыл новый командир – полковник Владимир Платонович Ляхов. Под его командованием бригада укрепила дисциплину и значительно увеличила эффективность; она была готова сыграть свою бесславную роль в подавлении революции.

Атаки на ненавистного директора таможен Науса послужили еще одним доказательством антирусских настроений в меджлисе. Бельгийцы в администрации таможен работали заодно с русскими с самого начала, с самого своего прибытия в Персию в правление Амина од-Дойлы. Британские чиновники по всей Персии, англо-индийские чиновники, английские и индийские купцы постоянно жаловались на них А. Гардингу. Гардингу, однако, казалось, что разумнее не предпринимать на Науса фронтальной атаки. Однако русские в Тегеране, особенно разговорчивый Е.К. Грубе, не делали секрета из своей власти над бельгийцами. Как сказал Грубе посланнику Соединенных Штатов, «все они у него в кармане, включая мистера Науса».

Хотя новый шах и уволил Науса, он все же не хотел бесконечно выполнять волю своих подданных, сидящих в меджлисе. Он был полон решимости править так же, как до него правили предки, – самовластно и деспотично. В качестве первого шага к восстановлению королевской власти он вызвал из Европы старого Амина ос-Солтана, жившего за границей в отставке, весьма похожей на изгнание. В начале мая 1907 г. он вновь вступил на пост премьер-министра. Наиболее крайние элементы среди националистов расценили его новое появление на политической сцене как первый удар по их делу. Большинство националистов всей душой ненавидело Амина ос-Солтана. В глазах народа он был неразрывно связан с бесконечной чередой концессий, которые Мозаффар эд-Дин-шах, а раньше его отец раздавали европейцам. В первую очередь он олицетворял русские займы 1900-го и 1902 гг. Вначале выступления духовенства были направлены против великого визиря и его политики, а с наступлением лета неизбежность конфронтации между шахом и меджлисом стала очевидной. В напряженной атмосфере ощущалось тяжкое предчувствие борьбы и кровопролития.

Слухи об англо-русском согласии добавляли персам тревогу. Еще в ноябре 1905 г. у них возникло подозрение о возможном сближении двух стран. В соперничестве двух великих держав Персия видела единственную гарантию своего существования, поэтому трепетала при малейшем признаке улучшения отношений между ними. Персидский посланник в Лондоне Мохаммад Али-хан Ала ос-Салтане задал лорду Лансдауну вопрос о достижении взаимопонимания Россией и Британией по вопросу своих интересов в Персии. «Я сказал Ала ос-Салтане, что эти сообщения ни на чем не основаны», – телеграфировал Лансдаун Грант-Даффу. Но он все же сообщил посланнику Персии, что после окончания японской войны разные круги проявили желание «улучшить отношения между двумя странами». Если это произойдет, добавил министр, «персидское правительство может быть уверено, что мы не имеем намерения как-либо покушаться на целостность и независимость Персии». С этого момента и до сентября 1907 г. Персия оставалась в неведении о намерениях двух держав относительно ее будущего.