Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии

За кулисами были проведены серьезные переговоры между шахом, мирзой Хосейн-ханом и князем А.М. Горчаковым, канцлером России. Горчаков выразил недовольство концессией, заявив, что она нарушит персидскую независимость. Шах ответил Горчакову, что его страна не может остаться без железных дорог, строительство которых требует привлечения иностранных компаний. Он предложил русскому канцлеру помочь в этом деле. Горчаков заверил шаха, что он попробует найти компанию, подходящую для этой цели. Возможность, которая внезапно открылась перед Россией, не была упущена опытным дипломатом. Министерство иностранных дел немедленно представило предпринимателя, желающего вложить капитал в Иран, – отставного русского генерала барона фон Фалькенгагена, который прибыл, снабженный наилучшими рекомендациями. Он был приглашен в Тегеран обсудить условия контракта.

Так всего лишь несколькими словами шах обрек себя на разрыв контракта с Рейтером и передачу по крайней мере части концессии русскому подданному. Горчаков одержал легкую, но внушительную победу.

Путешествуя через Германию и Бельгию, Насреддин-шах достиг Лондона 18 июня. Британское правительство, помня о русской угрозе в Центральной Азии, надеялось установить с Ираном более близкие отношения. Поэтому шах был принят с большой помпой; в основном его принимал принц Уэльский, будущий король Эдуард VII.

Были смотры войск, приемы, вечера в загородных домах и визит в Виндзор, где королева Виктория, «возбужденная и взволнованная великим событием того дня», приветствовала шаха «у подножия парадной лестницы».

Украшенный великолепными рубинами и изумрудами, шах выглядел внушительно, когда его ввели в зал государственных приемов, чтобы наградить орденом Подвязки. Шах наградил королеву орденом Льва и Солнца.

За столом не было никаких неприятных инцидентов, королева отметила только в своем дневнике, что «шах ел фрукты все время завтрака… и выпил много ледяной воды».

Пока шах получал удовольствие от путешествия, мирза Хосейн-хан, обеспокоенный прямолинейностью русских, стремился получить британские гарантии территориальной целостности Персии. Он узнал от Гренвилля, что было только соглашение 1834 г. между Британией и Россией, основанное на искреннем желании двух правительств поддерживать внутреннее спокойствие, независимость и целостность Персии. Но во время визита ни шах, ни его премьер-министр не преуспели в превращении дружеских заверений, которые они слышали в Лондоне, в гарантии поддержки. Британский интерес к Ирану, казалось, вошел в противоречие с готовностью ее правительства защищать свой интерес. Персам пришлось покинуть Англию в крайнем смущении. Будет ли Англия защищать права Рейтера против давления русских?

В этом не могло быть сомнения. Шах был на пути домой, когда 10 июля 1873 г. Гренвилль имел беседу с русским послом Ф.Я. Брунновым, в которой сказал, что концессия Рейтера «была сделана вопросом государственного значения» в Санкт-Петербурге. Гренвилль должен был предполагать, что русские видели в концессии британское стремление нарушить равновесие сил в Персии. Он уверил Бруннова, что это исключительно частное предприятие, что многие британские капиталисты заняты в бизнесе по всему миру «и что политика нашего Правительства состоит не в том, чтобы вмешиваться в их дела». Английское правительство, отметил Гренвилль, указало это и барону Рейтеру, и персидскому посланнику в Лондоне, мирзе Малькам-хану.

Гренвилль, возможно, надеялся произвести впечатление на русское правительство незаинтересованностью британских властей в концессии Рейтера и смягчить опасения России. Россия готовилась к соревнованию с могущественной Англией, уже были приняты решения о Рейтере, Насреддин-шахе и его премьер-министре мирзе Хосейн-хане. Первый должен быть выдворен из Персии, второй – получить урок, третий – свергнут.

На пути своего возвращения на родину шаху пришлось пересечь территорию России еще раз. Его делегация путешествовала от Поти до Тифлиса и оттуда к Баку в сопровождении высших русских властей.

Все отметили, «что Великий Визирь был принят с подчеркнутой холодностью Великим князем Михаилом, Наместником Кавказа».

Некоторые уже знали, что в Тегеране были предприняты усилия, чтобы удалить мирзу Хосейн-хана и отменить концессию Рейтера. Британский врач шаха Джозеф Диксон, который сопровождал его в европейском турне, сообщал: «Будучи в России, из беседы с русскими властями я узнал, что великий визирь (премьер-министр) продержится только до возвращения Шаха в Энзели».