Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии

Была также написана записка, предназначенная для русских глаз: «Sachant qu'une concession pour la construction d'un chemin de fer entre Djoulfa et Tabriz, a la suite de l'intervention de la Legation de Russie, est en voie de negotiation… permettezmoi de vous observer que comme toute concession de cette nature serait nuisible aux interets du Baron Reuter dont la concession, quoique declaree nulle et vide par le Gouvt. Persan, reste encore une question ouverte, il est de mon devoir de vous prevenir par ce moyen que je reserve a mon Gouvt. Le droit de prendre les mesures qu'il jugerait convenables dans les circonstances cidessus mentionnees))[6].

Рейтер сразу возобновил свои требования. Генри Коллинз направил мирзе Хосейн-хану протест: «Стало известно, что персидские министры предоставили или собираются предоставить русскому частному лицу, группе лиц, компании или ассоциации концессию для строительства линии железной дороги от русско-персидской границы в Джульфе до Тебриза. Я, являясь агентом барона Рейтера в Тегеране, заявляю, что такая концессия будет нарушением, а именно нарушением прав барона Рейтера. От его имени и в его защиту я возражаю против такого нарушения прав барона Рейтера и возлагаю всю ответственность за это на персидское правительство».

Мирза Хосейн-хан ответил, что персидское правительство неоднократно разъясняло основания, по которым концессия была аннулирована, после чего персидское правительство имело полную свободу действий, и поэтому «так называемый протест» Рейтера незаконен.

Английский посланник, который, наконец, получил поручение Дерби официально вмешаться в защиту Рейтера, поддержал протест Коллинза прямолинейным заявлением, предназначенным больше не для персидского правительства, а для русской миссии. Томсон напомнил, что английское правительство не поддерживало контракт Рейтера, «пока он оставался в силе», но теперь правительство ее величества считает, что барон Рейтер имеет все основания требовать компенсации своих убытков. Поэтому он просит персидское правительство приостановить рассмотрение концессии русской компании, пока дело барона Рейтера не будет закончено.

Русская миссия теперь поняла, что получила нового противника в Тегеране. Было почти невозможно запугиванием заставить персидское правительство подписать контракт Фалькенгагена, когда у него появилась британская поддержка. Чтобы построить железную дорогу до Тебриза, нужно было быстро договориться с шахом. К сожалению, русские документы, имевшие отношение к этому делу, не были изданы, а персидские источники недостаточны, чтобы точно определить, что происходило в конце ноября и в начале декабря 1874 г. Существует свидетельство, что Фалькенгаген, без консультации с Горчаковым, подписал контракт с персидским правительством на основе первоначального проекта концессии, но без пунктов контракта о гарантии.

Чтобы стимулировать шаха подписать контракт, Фалькенгаген дал мирзе Хосейн-хану «на чай» простой вексель на 50 тысяч русских империалов, чтобы оплатить его, когда концессия начнет действовать; этот документ был немедленно передан министром шаху, который положил его в свой сундук, где хранились его личные документы.

Русское правительство было разочаровано. Оно надеялось приобрести важную концессию даром для себя. Контракт был подписан, но его выполнение было связано с двумя неприятными вещами: инвестицией большой суммы без гарантии и обострением отношений с Англией.

Финансы России были в состоянии кризиса. Ее внутренние железные дороги строились с привлечением иностранного, в значительной степени французского, капитала. Министерство финансов настроено против замысла, который обещал потерю денег. Старый канцлер князь Горчаков чувствовал, что выгода от железной дороги в Тебризе будет несоразмерна с ценой, которую придется заплатить за противодействие Англии. Имелись другие, более важные проблемы, по которым две великие империи могли согласиться. Фалькенгаген получил рекомендацию написать мирзе Хосейн-хану, что его «компания» отказывается от железнодорожной концессии, которая была подписана им и персидским правительством, но вести работы, если персидское правительство вставит в текст старые пункты относительно гарантии и таможни.

В Тегеране переводчик русской миссии сказал мирзе Хосейн-хану, что царь был крайне раздосадован «неприемлемыми условиями, на которых была заключена концессия Фалькенгагена».