Бордель на Розенштрассе

«Они расстреляют его, Рикки», — говорит она мне. Я выражаю ей сочувствие. Она вот-вот потеряет могущественного покровителя и рискует тем, что долго не сможет его никем заменить. Зато я не могу пожалеть Мюллера. По правде говоря, я испытываю лишь удовлетворение при мысли, что его наконец схватили. «Каролина, — начинаю я, — если в моей власти помочь вам, то располагайте мной. Я не знаю точно, какой суммой денег располагаю в данный момент. Но я все сделаю, чтобы вывести вас из затруднительного положения». Я всегда испытывал симпатию к ней. «Они расстреляют Мюллера», — повторяет она, словно чудовищность этого факта не поразила нас, потом, осознав, что мы этим действительно совсем не взволнованы, она бросается в свою комнату. Но чуть позже она, несомненно, обратится за помощью. Господин Шмессер поворачивается ко мне. «Если она выйдет после наступления комендантского часа, то ее тоже арестуют. Но, — добавляет он, слабо улыбнувшись, — ее не расстреляют. Вы в курсе деятельности Мюллера?»

«Полагаю, что он шпион».

«И вы можете быть уверены в том, что Каролина Вакареску его сообщница. Так же, как и Будениа-Грэц, который сумел здесь восстановить свое прежнее положение и, возможно, находится уже в Вене с описанием во всех деталях нашей стороны. Это гнусные типы. Изменники, мой дорогой господин! Я даже не могу вам сказать, сколько их уже! За эти последние дни я потерял всякую веру в порядочность и человеческую натуру. А этот обстрел! Можно ли найти оправдание Хольцхаммеру? Стрелять по собственным гражданам! По собственному городу!» Он вздыхает, поднося к губам бокал шампанского. «Я страдаю от всего этого, все это очень печально». Я похлопываю его по руке. «Ну, здесь есть все, чтобы улучшить ваше настроение. У фрау Шметтерлинг никогда не разочаровываешься, не так ли?» Он серьезно качает головой. «Надеюсь, что вы правы». Подойдя к буфету, я подкрепляюсь. Вечер начинается. Гостиную заполняют клиенты. Девицы переоделись в элегантные туалеты и внимательно слушают разговоры своих гостей. Как всегда, звучит тихая мелодия вальса. Я поднимаюсь к Кларе. Александра получила свою дозу кокаина. Лотта, блондинка с несколько впалыми щеками, выдающимися скулами и роскошными формами, пышным бюстом и бедрами, мастурбирует искусственным членом на глазах своих любовниц. Я снимаю почти всю одежду и набрасываю халат, который приготовила Клара, усаживаюсь в кресло и, в свою очередь, наблюдаю за происходящим. Позже Александра будет играть ту роль, которую прежде исполняла Клара, но ей недостает естественной утонченности и уверенности. Я же продолжаю свои наблюдения до тех пор, пока не чувствую в себе силы и желание с радостью и удовольствием порезвиться с Кларой. Затем я погружаюсь в глубокий сон, чтобы проснуться только утром. Около десяти часов, отлично позавтракав у Клары, мы возвращаемся в «Ливерпуль». Особенно интенсивно в это утро снаряды обстреливают восточную часть города, и наша прогулка протекает мирно и спокойно до той минуты, пока наш фиакр не поворачивает на площадь и мы не обнаруживаем, что соседнее с нашим отелем здание серьезно пострадало: повреждения были хотя и поверхностные, но достаточно обширные. Я поднимаю глаза к нашим апартаментам. Как раз в этот момент служащие отеля забивают досками выбитые стекла в окнах. Мы поднимаемся по лестнице. Повсюду в комнате валяется битое стекло. Директор отеля уже здесь. Он рассыпается в извинениях и говорит, что может предоставить в наше распоряжение более «надежный» номер на тыльной стороне отеля. Не говоря ни слова ни ему, ни Александре, я спускаюсь, чтобы позвонить фрау Шметтерлинг. Она — одно из немногих частных лиц в Майренбурге, кто имеет телефон. «Если это по-прежнему возможно, — говорю я ей, — я бы хотел теперь принять ваше предложение».

«Разумеется, — отвечает она. — Я распоряжусь, чтобы для вас приготовили комнаты. Когда вы приедете?»

«Думаю, через пару часов».

Она колеблется и нерешительно спрашивает: «Вы привезете с собой свою подругу?»

«Боюсь, что у меня нет другого выбора».

«Я повидаюсь с вами во время обеда», — заключает она.

Пока Александра занимается нашим багажом, я справляюсь о Каролине Вакареску. «Ее не видели больше в отеле», — сообщает мне директор. Я оплачиваю счет одним из бланков чековой книжки. Он продолжает извиняться так убедительно, что мне становится неловко за него и я пытаюсь ободряюще ему улыбнуться. «Пожалуйста, не расстраивайтесь. Мы вернемся сюда недели через две». Я не оставляю ему адреса, где буду жить в ближайшее время. Мы с Александрой исчезнем. Если нас обнаружат, то я всегда смогу обратиться к ее отцу с предложением, когда закончится война. Я могу жениться на ней и избежать скандала, но по тем или иным соображениям я не предупреждаю Александру о своих намерениях, когда мы в сопровождении трех экипажей, нагруженных чемоданами и сундуками, убегаем из разрушенного «Ливерпуля», чтобы попасть в святилище на Розенштрассе.

ОСАДА