Бордель: Призови мою боль (СИ)

— Если мы говорим о том, хочу ли я жениться однажды на Терезе, то ответ прост: не исключаю. Но если мы говорим о согласии на моё предложение, то ответ так же прост: исключено. Как бы она меня не любила, в первую очередь, Тереза думает, а не слушает сердце.

— Ты хорошо её знаешь, — мягкая, но гордая улыбка засела на губах у бабушки, — Я всё равно рада услышать, что ты не боишься ответственности.

— Я боюсь ответственности, — отрицательно мотает головой, признаваясь в действительном и очевидном, — Но ещё больше я боюсь потерять Терезу. Это всегда кажется более реальным и близким, чем чувство ответственности.

— Поверь, она тобою дорожит.

Слова едва успокаивали его, потому что лучше услышать это от неё самой, чем от кого-то постороннего, кто не видел всего того дерьма, что произошло с ними в прошлом. Гарри замолкает и надолго останавливает свой взгляд где-то в пустоте, и как раз к этому времени в кухню забредает Тереза. Её мучила жажда. Только она сквозь пелену из-за сонливости замечает кудрявый затылок, как сразу собирается ретироваться и убежать к себе.

— Теа, сядь. — Бабушка, увидев сконфуженность и шок на лице внучки, не позволяет совершить побег.

Гарри, удивлённый, в первую очередь, услышанным мягким сокращением имени, поворачивает голову к проходу. В майке и лосинах стоит перед ним, на голове беспорядок. Длинные волосы растрепались и торчали отовсюду. Редко она позволяет им быть в таком состоянии. Обычно обмазывает маслами, масками и концентратами витаминов.

Она поворачивается нехотя и, мельком взглянув на него, такого свежего и бодрого, подходит к третьему, единственному пустому стулу.

— Никогда не думала, что до этого дойду. — Хизер смотрит на всё ещё сконфуженную и потерянную темноволосую, затем переводит взгляд на Гарри, который не отрывает свои глаза от Терезы, пытливо изучая и борясь с чувством втиснуться в её личное пространство, и продолжает, — Люди, живущие вместе, решившиеся на немыслимые шаги в своих отношениях, должны нести ответственность за сделанное. И я опечалена тем, как вы поступаете не по-взрослому. — Тереза сразу подняла свои глаза и хотела высказаться, как женщина добавила, — Оба. Вместо того, чтобы нормально поговорить с Гарри, ты убежала из дома ночью. Это не поступок взрослой девушки, тем более которая носит ребёнка. — Осадила сразу без шанса даже выкрутиться. Гарднер вновь повесила нос и виновато поджала губы, — А если бы с тобой что-то случилось? Нельзя так поступать.

Совсем редко, но всё же происходило, бабушка отчитывала её. Никто не любил нотации, и всё же приходится выслушивать иногда.

— А ты, — она обратилась к Гарри, — вместо того, чтобы сгладить конфликт, позволил ей уйти. Неужели даже через пять лет вы будете бегать друг от друга? Как же ваш ребёнок? Ханна? Если взялись за отношения по-серьёзному, живите, как серьёзные и взрослые люди. Хорошо?

— Хорошо, — первой выдохнула Гарднер, пока Гарри только качнул головой, — Могу я идти? — сейчас она была похожа на обиженного ребёнка после полученного наказания.

— Иди, — как ни в чём не бывало ответила бабушка, и Тереза дёрнулась с места, Гарри решил последовать за ней, но быстро пришлось осесть обратно.

— Ты в ванной будешь со мной стоять, пока я умываюсь? — по тону голоса очевидно, что она до сих пор недовольна. Пришлось отпустить.

Бабушка косо посмотрела на этих двоих и, как только Тереза ушла из поля зрения, произнесла:

— Думаю, ты знаешь, где её комната. — По улыбке он сразу понял, что это можно назвать пособничеством. Она болела за него в сложившейся ситуации, и это явно льстило, задабривало даже после кратких нотаций.

В её комнате он был не впервые, но не укрылось от него то, что тут стало пусто и неуютно. Обычные элементы декора отсутствовали, а большую часть пространство занимали коробки. Как и ожидалось вся квартира в стадии, когда отсюда съедут. Гарри, заметив около кровати чашку чая, перевёл взгляд на небольшой рюкзак и сел на мягкий матрас. Странно, что только тогда, когда он так близко оказывается к реальной жизни Терезы до встречи с ним, сразу вспоминается и её юный возраст, и даже некая очаровывающая неопытность.

Прошло минут десять, в комнату вернулась девушка посвежевшая и похорошевшая. Былого недовольства и злости нет. Она выглядела спокойной и возможно даже умиротворённой.

— Я не хочу с тобой ссориться больше. — Решил поставить это в первую очередь, — Просто обними меня, и мы всё забудем.

Ни за что в жизни она бы не согласилась на такие условия, потому что всегда цеплялась за сказанное и сделанное. А вчерашний ужин о многом заставил задуматься. Но Тереза всё же делает неуверенно первый шаг, а затем доверчиво следующий. Приятно оказаться в тёплых объятьях, которые ещё вчера были не милы. Сегодня же всем телом она отдавалась чувству, что всё будет хорошо: надо лишь приложить чуточку усилий.

Гарри уткнулся лицом в её грудь, пока девушка сжимала кудрявую голову и зарывалась пальцами в щекочущих кожу волосах. Она — его тёплое отпущение всего плохого. Она — тихое пристанище после дикой бури.