Бордель: Призови мою боль (СИ)

Время было уже очень давно за полночь, и ей лучше было позаботиться о своём здоровье и здоровье малыша, но не лежалось ей в кровати, не смотрелось в потолок, пока на душе такое мерзкое чувство.

Как только Тереза приземлилась, руки поползли к смартфону, но там была лишь огромная куча фотографий с их боя и потасовки. Читать она ничего не могла, поэтому, ещё раз удостоверившись, что Ханна крепко спит, девушка проверила телефон на случай, если Брайан что-то написал или позвонил. Ничего. Абсолютная тишина.

Одетая в свою ночную пижаму, Тереза вышла из дома и села на ступеньках. Из гаража как раз выходил Уилл, видимо, готовый идти домой.

— Мисс Гарднер? — он удивился, найдя её здесь совсем одну, — Вы что тут делаете?

— В доме душно, а я хочу дождаться Гарри. Брайан вам не писал? Не звонил?

Его глаза внезапно подобрели, и даже в темноте она заметила в них небольшую долю сожаления или жалости.

— Они полчаса назад приземлились, так что скоро должны быть здесь… — как только она отвела глаза в сторону ворот, Уилл поймал себя на сомнении. Его смена закончилась, можно уходить, но эта бескорыстно ожидающая девушка останавливала его, — Мисс Гарднер, — всё-таки мужчина решил продолжить, — Извините меня за сегодня. Я не должен был так с вами разговаривать.

— Да, не должны были, но… Я забыла в тот момент, что стану скоро мамой, и это я должна была вас послушать. Вы делали свою работу.

— Моя работа заключается не только в том, чтобы защищать вас и Мистера Стайлса, я его также слушаюсь. Да, по отношению к вам это некрасиво и неправильно, и я буду снисходительнее к вам относиться, когда это возможно.

Она внимательно слушала Уилла, и внезапно стало спокойнее на фоне всего происходящего, будто он всё это тепло передал ей и оставил.

— Доброй ночи, Мисс Гарднер.

— Доброй ночи, Уилл…

Мужчина сел в свой автомобиль и через минуту скрылся за воротами. Тереза осталась сидеть одна в тишине и темноте, вновь углубляясь в свои мысли. Поскорее бы приехал Гарри. Она даже не знала, как встретит его, потому что хотелось в первую очередь злиться, ругать его и отчитывать. Да только она не записывалась в роли его матери, и перед боем дала буквально зелёный свет на всё, что только возможно. Но кто бы мог сказать и даже представить то, что может произойти? Вольность. Вседозволенность. Безнаказанность. Гарри долгое время окружён этими китами, на которых отлично держится.

Время пролетело незаметно за теми мыслями, кружившимися в её голове, и ворота автоматически открылись. Заехал знакомый тонированный джип, за рулём которого сидел Брайан. Все чувства моментально улетучились из её тела, сердце опустело, но Тереза, будто приклеенная, продолжила сидеть на ступеньках, пока кудрявая макушка не показалась из автомобиля. Гарри вышел, пройдя сначала к багажнику, откуда вытащил свою дорожную кожаную сумку, и только после направился к дому. Девушка успела уловить уставший взгляд Брайана, качнула головой в знак благодарности, и от его улыбки всё стало легче.

Изумруды встретились с серыми глазами, обескураженно расширились и выдали хозяина с потрохами. Шатен совсем не ожидал подобной ночной встречи, даже мысль не промелькнула, пока был в самолёте, пока ехал с аэропорта. Он дал себе время подумать до утра. Тогда бы он точно нашёл, что сказать. Сейчас? Гарри замедлил шаг, оглядывал её бесстрастное лицо и корил себя за совершённое.

— Тереза, — горечь протекла в его тон, насытила сожалением слова, — Я…

Ей не хотелось слушать дальше и слова. Тереза встала резковато, и лицо её будто немного покраснело то ли от злости, то ли от волнения — он не мог понять. Она понеслась со ступенек вниз к нему, раскидывая руки в стороны. Крепко, даже жадно темноволосая вцепилась в ткань его толстовки на спине и прижала к себе.

— Я так рада, что с тобой всё в порядке… — страстно прошептала ему куда-то в шею, пока он непонимающе обнимал её в ответ.

— Не будет грозных речей? Не будет слов о том, что ты разочарована? — тихо спрашивает в ответ.

— Я высказала самой себе все речи, пока ехала домой, пока пыталась уснуть, и не хочу высказывать что-либо сейчас. Я так сильно тебя люблю… — на глазах быстро образовались слёзы пресные и совсем не горькие.

— Тогда давай зайдём внутрь, — он подтолкнул её к двери, продолжая обнимать за шею, — Зачем ты вообще выбралась из кровати и вышла сюда? Лучше бы отдохнула, отоспалась.

— Не могла я! — нервный ответ подтвердил только то, что Тереза искренне за него волновалась. И он понимал, что часть него рада этому, а часть продолжала гундосить где-то под коркой: ей надо беречь себя, надо тщательнее думать о здоровье ребёнка. Зная всё это, испытывая противоречивые чувства, он зашёл в дом, ничего не говоря, — Ты голодный?

— Нет, Тереза, я сытый, но уставший. Хочу отдыхать, — девушка подняла голову и взглянула на лицо под тусклым светом. Расцветающий фингал, рассечённая бровь, несколько ссадин на щеке — ему пришлось несладко.

— Боже… — испуганно выдохнула и, побоявшись даже прикоснуться к его лицу, придержала руки, — Тебе, наверное, так больно даже говорить со мной…