Бордель: Призови мою боль (СИ)

— Два филадельфийских стейка и две колы. Больших колы. А у вас есть пончики? — вспомнив про обещанный самой себе десерт, Тереза умоляла её взглядом, чтобы остался хоть один. Пусть даже уже заветренный.

— Нет, — женщина записывала заказ, даже не глядя на закадычную парочку, — Что-то ещё будете? — Тереза расстроилась, и это не ускользнуло от Гарри.

Он наблюдал за сменой грустных эмоций на её лице. Чёртов пончик.

— Нет, спасибо. — Наконец отозвалась темноволосая, и женщина их покинула.

— Приготовь две филадельфии! — Крикнула через весь зал в сторону кухни, спустя минуту зашкварчало масло.

— Сильная и стойкая девочка расстроилась из-за пончика? — без тени улыбки спросил мужчина, ловя её грустный взгляд. Да пусть горит в аду этот чёртов пончик.

— Не понять это чувство тому, кто независим от еды.

Она уже чуть ли не утонула в депрессии с головой, но вовремя вынырнула.

— Хотела с тобой поговорить, — он волнительно вздохнул, — по поводу тематики дня рождения Ханны. Сложно выбрать. Оказывается так много желающих провести праздник для детей, столько идей.

— Тебе что-то понравилось? — тон его был грустноват для темы и будущего праздника дочери.

— Ханне бы понравились что-нибудь с принцессами, но я хочу выдержать вечеринку в белых цветах. Белые шары, всё в облаках. Большой надувной бассейн наполнить белыми воздушными шариками.

— Почему ты думаешь, ей не понравится? — задумался отец, — По мне звучит неплохо и даже необычно.

— Спасибо за поддержку, — спрятала улыбку, отвернувшись, — Но я обязательно спрошу Ханну, мне нужно знать её мнение.

Еду принесли спустя десять минут. Мужчина рассматривал с разных сторон то блюдо, что лежало перед ним, пока Тереза уплетала, откусывая смачно и не стесняясь его. Хм. Выглядит вроде неплохо, аппетитно. Продолговатая булка с несметным количество кусочков стейка, посыпанных сыром и политых соусом.

Потягивая колу и пережёвывая мясо, сероглазая наблюдала за тем, как Стайлс сначала откусил немного, попробовав, а затем уже жадно набросился на эту пищу Богов. Необычно видеть его обыденным. И чем чаще она таким его застаёт, тем меньше верится, что когда-то за ним гонялись папарацци, он мотался в Лас-Вегас на бои, и тем более утопал в наркотиках и алкоголе. Вроде ничего в нём не изменилось, а на деле — всё.

— Что? — ухмыльнулся довольно, когда поймал её таинственный взгляд.

— Просто, — соскользнула с ответа и впилась зубами в стейк.

— Ты как-то хитро смотришь, стоит начинать бояться?

— Нет, я всего лишь провела параллель и сравнила тебя со Стайлсом при знакомстве.

— Фух, — не ожидал совсем подобного ответа, — Это было так давно.

— Я по тем временам не скучаю, — голос её звучал нейтрально, а вот его взгляд сменился на непонимающий. Неужели ей всегда было плохо с ним? Тереза поспешно объяснилась, — В борделе. Я не скучаю по временам в борделе.

— А, — быстро успокоился, — это место было не для тебя.

— Я была слишком впечатлительной для него, — будто старые друзья, они вспоминали байку пятилетней давности. А время и правда утекло.

— Ты в принципе тогда была другой. Так что не только тебе можно проводить параллель за этим столом.

— И чем же я изменилась? — с интересом вопросила.

Слишком много ответов сразу возникло у него в голове. Тереза, будучи объектом его наблюдений, многое на себе претерпела. Изменения в том числе.

— Сейчас ты стала такой матёрой, самостоятельной дамой, которой, кажется, никто не нужен. Я всегда был за феминизм, но в твоём случае всё не по правилам. — Ответ был куда более честным, чем ожидала сама Гарднер.

— Больше не плачусь тебе в жилетку.

— Господи, ты и тогда не заливала меня слезами. — Назойливо отмахнулся, — Ты правда думаешь, что твоя слабость заключалась в денежной нужде?

Потягивая колу через трубочку, темноволосая и впрямь задумалась. Всё ведь очевидно.

— Да.

Он тяжело вздохнул.

— Раз уж мы откровенничаем, то скажу честно. — Мужчина вернул на тарелку свой стейк и положил руки на стол, — Это была не слабость, а… Знаешь, бывают девушки прям от природы девушки. Повадки, ужимки и манеры. В тебе плюс к природной женственности заложен сильный характер, что делает твои поступки, любые поступки, понятливыми. Ты меня отвергаешь — я знаю, что делаешь ты всё верно. Ты воспитываешь на своей манере Ханну — и делаешь это верно. Так что слабость твоя тоже была от природы. Нужда в ком-то сильном, кто защитит, хотя ты и без этого отлично справлялась.

Осмелившись услышать критику, она наелась вдоволь комплиментов.

— Как бы ты не отрицал свои изменения, крича, что остался прежним, я всё вижу.