Борден 2

После того как несколько мгновений спустя мои стенки обхватили его массивную длину, он начал двигаться, ударяясь в эту сладкую точку внутри меня. Я была окутана им. Его запахом, его губами, горячим дыханием и теплыми руками. Когда он застонал, этот звук, словно запустил механизм болезненной жажды внутри меня, приближая оргазм.

Его губы стали жаркими, он скользнул рукой под меня, обхватив мою задницу. Маркус ускорил движения, вколачиваясь в меня мощными жесткими толчками. Его член был впечатляюще твердым. Внутри меня не было места, не заполненного им. Его тело перестало поддаваться контролю. Лицо Бордена стало блестящим от пота, а рука, лежащая возле моей головы, напряглась от его движений. Жаркое покалывание пронеслось сквозь меня, закручиваясь внутри спиралью. Я уперлась пятками в матрас, чувствуя, как меня накрывает волна удовольствия. Переместив руки на его задницу, и я впилась в нее пальцами, жадно прижимая его к себе еще ближе. Он перестал двигаться, позволяя мне насладиться ощущениями. Мои предплечья болели от того, насколько крепко я его к себе прижимала.

— Блядь, — простонал он, — с тобой всегда, словно в первый раз, Эмма.

Слова звучали отдаленно. Кровь стучала у меня в ушах, и на мгновение я отключилась. Умерла. Совсем покинула телесную оболочку. А потом, когда ощущения схлынули, я снова сфокусировалась на нем и, слегка высунув язык, облизала его губы.

— Господи, женщина, — прошептал он, облизнув в ответ мой язык.

Отодвинувшись, Маркус схватил меня за бедра и сел. Взглянул на меня сверху вниз — в его глазах была неприкрытая похоть — и продолжил двигаться во мне. В темноте я могла видеть его плотно сжаты губы и волосы, прилипшие ко лбу. И когда он приблизился к собственному освобождению, его удары превратились в животные. Мужчина трахал меня быстро и жестко, стонал, кончая, но ни разу не остановился. Он двигался и двигался, создавая для меня еще один сотрясающий землю оргазм. Я издала удивленный стон от внезапно нахлынувшей волны трепета, а он все еще двигался, трахая меня, пока не обмяк и не рухнул сверху. Его сердце бешено колотилось над моим, а грудь сотрясалась жуткой дрожью.

— Твою мать, — простонал он. — С тобой это ощущается потрясающе. Я не хочу останавливаться.

Обхватив его руками, я пригладила влажные пряди волос. Его борода щекотала мою шею, пока он лежал на мне, полностью опустошенный. Он замурлыкал от удовольствия, когда пальцами я начала круговыми движениями грубо массировать кожу его головы, предлагая ему эту боль, но и, на этот раз, иное удовольствие.

Я никогда не спрашивала о его мазохистском поведении. Подозреваю, что это как-то связано с его воспитанием. Я не психолог, но знаю, что многие люди ведут себя так, получив подобный пример в детстве. Тем не менее, я была крайне заинтригована.

Когда, наконец, он сдвинулся с меня, мы повернулись лицом друг к другу. Борден заглянул мне в глаза, на его лице появилась улыбка.

— В твоих глазах любопытство, — тихо заметил он. — Чего на этот раз от тебя ожидать?

— Могу я спросить тебя кое о чем личном?

— Ты можешь спросить меня, о чем хочешь.

— Ты продолжаешь общаться со своей семьей?

Он помолчал, а затем ответил:

— Нет.

— Вообще никак?

— Нет, — его голос стал тише, когда он повторил.

— Но они знают, что с тобой происходит, не так ли? Они пытались связаться с тобой?

— Мой отец сделал это, спустя примерно год после моего возвращения. Кейт уже давно не стало, но город все еще лихорадило от последствий. Он пришел в мой клуб, я пригласил его в кабинет, но он даже не поинтересовался, где я был. Ему не хотелось знать ни о чем. Он просто хотел от меня денег. Сказал, что мать больна, и что теперь, раз я стал обеспеченным, должен им помогать. Это был первый раз, когда я вновь увидел его. Сначала я был в шоке, и где-то в глубине души частично ощущал это остаточное чувство… потребности. Я хотел семью; хотел, чтобы мама вернулась, несмотря на то, что забыла обо мне; хотел взаимоотношений с мужчиной, который должен был стать моим примером в жизни; и я почти сломался. Почти.

Маркус замолчал, а я терпеливо ждала большего. Все время, пока он говорил, я почти не дышала, в основном потому, что не могла поверить в это — он впустил меня.

Борден выдохнул, на его лице отразились сомнение и горечь.