Боргильдова битва

Так вот, явила ли себя та самая «воля Упорядоченного» на Боргильдовом поле? Для Отца Дружин чеканные строчки о справедливости силы, о праве победителя заключали в себе ясную и не допускающую толкований истину. Кто сильнее, тот и прав, всё понятно. Ярлы и таны восточного Хьёрварда превыше всего ставили «божий суд», поединок, на котором, убеждены были они, боги не могут отдать победу неправому.

Именно её, чужую волю, Упорядоченного ли, кого-то ещё, искал я в рассказе о Боргильдовой битве.

Что несли с собой Молодые Боги такого, чем не обладали боги Древние, Один и его сородичи?

Не просто силу. Не просто недоступное для Одина и асов волшебство.

Готовность других умирать во имя Ямерта?

Может быть. Но другие умирали и во имя Одина. Другие умирали и во имя Ракота, когда тот подступил к самому Обетованному. А также и во имя Молодых Богов, уже при нашем последнем — и успешном — штурме. Да, может быть — но требовалось что-то ещё.

И вот именно это ускользающее «ещё» и не давало мне покоя.)

Смертный холод, холод могилы, последнего приюта траллса, раба. Воинам пристойно огненное погребение, недаром в пророчестве вёльвы говорилось об огромном корабле, охваченном пламенем, на котором уйдёт в свой последний путь Бальдр.

Но не зря рука Отца Богов чертила руны, уносимые назад ветром стремительной скачки. Руны всего, что живёт и дышит в Хьёрварде, в Митгарде, в Муспелле. Руны жизни, а не смерти.

(Комментарий Хедина: руны жизни и смерти. Казалось бы, вот прямое указание — магию смерти использует новое, идущее старому на смену, расчищающее себе место, руны жизни — напротив, старое, что тщится продлить собственное существование. Замысловато, не спорю, но, если побеждает именно такая сила в споре богов — то не есть ли именно это непосредственным свидетельством той самой «воли Упорядоченного»? Ведь то же самое, не имеющее отношение к милосердию, мы видим в живом мире — новое рождается на костях старого, зачастую выступая не только могильщиком, но и убийцей.)

Огонь и вода, лёд и ветер, земля и море — всё живое ведёт вечный бой со смертью, и временные её победы всё равно не значат конечного торжества. Даже после Рагнаради, после гибели старого мира на его месте должен был воздвигнуться новый.

Отца Дружин разом охватили и зной, и мороз, его точно подхватила незримая морская волна, а в спину задул лихой северный ветер. Мороз тоже оказался совсем другим, не холодом гнилой ямы, но бодрящим, звонким морозцем юной зимы, которой в радость игры с белым снегом.

Серая мгла вокруг Одина словно вспыхнула изнутри. Ничто становилось чем-то, воплощалось в одну из стихий, которыми управляли руны.

(Комментарий Хедина: ого! Так что ж это, получается, Отец Дружин первым применил известный способ борьбы с призраками — наделение их плотью, успешно использованный мною при отражении штурмов Хединсея?!)

Слейпнир насквозь пронёсся сквозь рухнувшее наземь бесформенное нечто. Уже не призрачное. Там творилось немыслимое — горели вода и лёд, горел снег, распадался золою камень, вместо дыма вздымались вверх клубы густого пара, но то был обычный пар, а не злобная серая хмарь.

И долгий, жуткий, постепенно угасающий бесплотный вой стал последним, что успел сделать враг Отца Богов.