Борис Годунов

Годуновы использовали московские события, чтобы навсегда избавиться от Нагих. 2 июня в Кремле собрались высшие духовные чины государства, и дьяк Щелкалов прочел им полный текст угличского «обыска». Как и во всех делах, касавшихся царской семьи, в угличском деле высшим судьей стала церковь. Устами патриарха Иова церковь выразила полное согласие с выводами комиссии о нечаянной смерти царевича, мимоходом упомянув, что «царевичю Дмитрию смерть учинилась божьим судом». Значительно больше внимания патриарх уделил «измене» Нагих, которые вкупе с угличскими мужиками побили «напрасно» государевых приказных людей, стоявших «за правду». «Измена» Нагих уже заслонила собой факт гибели Дмитрия. На основании патриаршего приговора царь Федор приказал схватить Нагих и угличан, «которые в деле объявились», и доставить их в Москву.

Комиссия Шуйского представила собору отчет и прекратила свою деятельность. Следствие о поджоге Москвы и агитации Нагих вели другие люди, имена которых неизвестны. Составленные им материалы не были присоединены к угличскому «обыску» и до наших дней не сохранились.

Дипломатическая переписка Посольского приказа позволяет установить, что розыск об измене Нагих достиг апогея в июле 1591 г., а завершился в еще более позднее время. В середине июля русские послы заявили за рубежом, что в московских пожарах повинны «мужики воры и Нагих Офонасея з братью люди, то на Москве сыскано, да еще тому делу сыскному приговор не учинен». В 1592 г. Посольский приказ дал знать, что виновным вынесен приговор: «хто вор своровал, тех и казнили»[83].

Таким образом, родственники Царевича Дмитрия подверглись преследованиям через много месяцев после его смерти. По приказу Федора мать Дмитрия насильно постригли и отослали «в место пусто» на Белоозеро. Афанасия Нагого и его братьев заточили в тюрьму. Многих их холопов казнили. Сотни жителей Углича отправились в ссылку в Сибирь.

Правитель не простил угличанам страха, пережитого им в майские дни. Разве что этим можно объяснить такой символический жест, как «казнь» большого колокола в Угличе: колоколу урезали «ухо» и в таком виде отослали в ссылку в Сибирь.

Глава 7 Правитель государства

Оппозиция была разгромлена, удельное княжество в Угличе ликвидировано. Острый политический кризис остался позади. Годуновы использовали ситуацию, чтобы с помощью обдуманных мер упрочить свою власть.

Преданный своему многочисленному клану, Борис наводнил родней Боярскую думу. В руках членов его семьи оказались важнейшие приказные ведомства — Конюшенный приказ и Большой дворец. (В ведении дворца находились обширные владения царской фамилии.)

Годунову удалось упрочить свой престиж и умножить личное состояние. Многие земли достались ему от казны вместе с должностью конюшего. Несколько позже он получил в управление Важскую землю, по территории равную княжеству. Федор назначил шурину особую пенсию. Помимо оброков с вяземских и дорогобужских вотчин и с многочисленных поместий в разных уездах государства, Борис распоряжался доходами с конюшенных слобод под Москвой, всевозможными денежными поступлениями в столице (включая пошлины с московских бань), Рязани, Твери, Торжке, северских городах. Ни один удельный князь не располагал такими доходами, как Годунов. Сказочные богатства правителя ослепили современников. Согласно сведениям, опубликованным Горсеем в 1589 г., Годуновы получали 175 тыс. ежегодно и могли выставить в поле 100 тыс. вооруженных воинов. Более осторожный и трезвый наблюдатель Джильс Флетчер исчислял доход правителя 100 тыс. руб. Как бы преувеличены ни были эти цифры, факт остается фактом. В течение нескольких лет Борис, до того обладавший посредственным состоянием, превратился в неслыханно богатого человека.

Годунов присвоил себе множество пышных титулов. В феодальном обществе титулы служили выражением амбиций и точно определяли место титулованной особы в иерархической системе. Незнатные дворяне не смели претендовать на высшие ранги. Знать, естественно, противилась домогательствам Бориса. Столкнувшись с непреодолимыми препятствиями на родине, Годунов попытался добиться признания за рубежом. Жившие в Москве иноземцы помогли ему в этом. Горсей постарался внушить мысль о необыкновенном могуществе Годунова английскому двору. С этой целью он ознакомил королеву с грамотами Бориса, лично ему, Горсею, адресованными. В вольном переводе услужливого англичанина Годунов именовался «волей божьею правителем знаменитой державы всея Росии» или же «наместником всея Росии и царств Казанского и Астраханского, главным советником (канцлером)». Накануне решительного столкновения с Испанией Елизавета стремилась к союзу с Россией, поэтому ее обращение к правителю способно было удовлетворить самое пылкое честолюбие. Королева называла Бориса «пресветлым княже и любимым кузеном»[84].

^{Автограф Бориса Годунова}