Борис Парамонов на радио "Свобода"- 2007

Популярность, слава Довлатова, любовь к Довлатову повсеместны, потому что его читают как лагерники, так и вохра. Он сумел показать, что это люди одного порядка. Поэтому шедевром Довлатова был и останется рассказ «Представление» — о том, как в лагере была разыграна пьеса об Октябрьской революции в исполнении зэков. В роли Ленина — рецидивист Гурин. Мало кто обращает внимание на то, что сюжет рассказа фантастичен, абсолютно не реален. В советских местах заключения была своего рода политическая этика — не позволялись не только бунты, естественно, но и никакие знаки солидарности заключенных с советским строем; например, в тюрьмах перед Первым мая и Седьмым ноября у зэков изымались красные майки — чтоб никто не мог помахать красным из тюремного окошка, приветствуя идущую по воле демонстрацию трудящихся. Рассказ Довлатова в этом смысле — выдумка, но выдумка, поднявшаяся до символа всей советской жизни. Мы читаем «Представление» и понимаем, что в роли Ленина заключенный Гурин и народный артист СССР Михаил Ульянов — одно и то же.

Феномен Довлатова — он сумел сделать хорошую литературу любимой народом. Это очень трудно и, главное, редко. О ком еще из русских писателей это можно сказать? Есть культовые книги, романы — это, конечно, дилогия об Остапе Бендере и «Мастер и Маргарита». Довлатов романов не писал, поэтому имя, всплывающие рядом с ним, — Зощенко. Зощенко — это очень высокая литература, бывшая в то же время необычайно популярной. Интересно сравнить Довлатова и Зощенко в отношении их писательских приемов. И тут разница обозначается большая.

Зощенко — необыкновенный мастер языка, игры с языком, словесник. Что в этом смысле можно сказать о Довлатове? Послушаем. Вот Иосиф Бродский:

Сережа был, прежде всего, замечательным стилистом. Рассказы его держатся больше всего на ритме фразы, на каденции авторской речи. Они написаны как стихотворения: сюжет в них имеет значение второстепенное, он только повод для речи. Это скорее пение, чем повествование, и возможность собеседника для человека с таким голосом и слухом, возможность дуэта — большая редкость. Собеседник начинает чувствовать, что у него каша во рту, и так это на деле и оказывается.

Вот Лев Лосев, вспоминающий о разговорах с Довлатовым по телефону:

Чудо творилось в телефонной трубке: информация преображалась в рассказ. Все стертые персонажи заурядного телефонного разговора превращались в героев саги, неповторимых и непредсказуемых. Даже мелкие люди, даже пошлые слова становились занимательными: вот ведь как необыкновенно мелок может быть человек, вот ведь как неожиданно пошл! Есть такое английское выражение «larger than life» — «крупнее, чем в жизни». Люди, их слова и поступки в рассказе Довлатова становились живее, чем в жизни. Получалось, что жизнь не такая уж однообразная рутина, что она забавнее, интереснее, драматичнее, чем кажется».

А вот уже цитировавшийся Андрей Арьев: