Борис Парамонов на радио "Свобода" -июнь 2003- декабрь 2004

В начале сентября, то есть сейчас, мы вправе отметить два очень интересных юбилея. 60 лет назад, 4 сентября 1943 года Сталин принял в Кремле трех высших иерархов Русской православной церкви - местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия и митрополитов Алексия и Николая. После этой встречи было дано разрешение собрать архиерейский собор и избрать Патриарха, а также организовать Синод - высший правящий орган православной церкви. Событие многим показалось эпохальным, знаменующим конец большевицких гонений на церковь. Помнится фраза из автобиографии Николая Бердяева, в добавлении к ней 1947 года: православная церковь не только перестала преследоваться, но стала едва ли не привилегированной. Если вспомнить, что в том же 43-м году был распущен Коммунистический Интернационал, то картина действительно создавалась любопытная и наводящая на многие мысли. Как мы, однако, знаем, ничего особенного не произошло. Сталин совершил очередной политический маневр, необходимый для него в разгаре войны, которую с первых же дней решили называть отечественной, то есть патриотической, а не на защиту коммунизма нацеленной. Короче говоря, на время войны Сталин решил отказаться от идеологии. И шаг этот следует признать скорее удавшимся: патриотический подъем действительно имел место во время войны и, несомненно, помог ее выиграть.

Что стало с церковью потом, мало уже кого интересовало из коммунистических правителей. Сталин продолжал ту же линию относительной терпимости. Замечательные стихи в связи с этим написал Борис Слуцкий, говоря об отношении Сталина, нынешнего бога, к древнему Богу Иегове: которого он низринул,

извел, пережег на уголь,

а после из бездны вынул

и дал ему стол и угол.

Так что стол и угол у русских церковников с той поры появился и, в общем, сохранялся, несмотря на кавалерийскую атаку, произведенную на церковь Никитой Хрущевым - этим человеком двадцатых годов, поклонником Демьяна Бедного, выросшим в атмосфере грубой антирелигиозной пропаганды, так называемого воинствующего атеизма. После Никиты нажим на церковь едва ли стал мягче, но всё же она сохранялась в том облике и на том месте, который дал ей Сталин в знаменитом конкордате 43-го года, - пока не настали новые и для церкви, безусловно, лучшие времена.

Второй юбилей этого сентября - на 30 лет позднее: 5 сентября 1973 года Александр Солженицын написал свое знаменитое Письмо вождям Советского Союза. Это ведь тоже была попытка своеобразного конкордата, но инициатива исходила в данном случае не от власти, а от лица сугубо частного, хотя и чрезвычайно знаменитого, обладавшего громким и хорошо слышимым во всем мире голосом. Можно предположить, что Солженицын помнил о событиях тридцатилетней давности, когда составлял свое письмо, - потому хотя бы, что основная мысль этого письма призывала к воспроизведению ситуации, имевшей место тридцать лет назад, во время войны. Эта основная мысль была - призыв к власти отказаться от (коммунистической, марксистской) идеологии. Тактический ход (если угодно, трюк) Солженицына состоял в том, что одновременно он не требовал коренной политической реформы, чуть ли не настаивая на том, чтобы старая система властвования в стране сохранялась. Марксистская идеология, сохранявшая догмат о расширении коммунистического строя на весь мир, дезориентировала советскую политику, направляя ее на цели по определению несбыточные, утопические, - в то же время нанося непоправимый ущерб внутренней жизни страны, обрекая ее на отсталость и нищету. В преамбуле к этой части письма говорилось:

"Потребности внутреннего развития несравненно важнее для нас, как народа, чем потребности внешнего расширения силы. Вся мировая история показывает, что народы, создавшие империи, всегда несли духовный ущерб. Цели великой империи и нравственное здоровье народа несовместимы. И мы не имеем права изобретать интернациональных задач и платить по ним, пока наш народ в таком нравственном разорении и пока мы считаем себя его сыновьями.

Ещё ли нам не отказаться от Средиземного моря?

А еще раньше - от идеологии".