Борис Слуцкий

В недавнем разговоре со мной поэт, из тех, кому сейчас под сорок, сказал, что прочёл в «Вопросах литературы» статью Ильи Фаликова о Слуцком: «Написано плохо, и главное — неизвестно зачем». Я изумился, ибо как раз собирался написать то, что сейчас и пишу, — об уместности, о своевременности сказанного Фаликовым. А вот собеседник, талантливый и образованный, говорит мне, что повода нет. Это прозвучало для меня как лишний повод.

О поэтах, печатавшихся до 1987 года, сейчас говорят неохотно, издают их мало. Слуцкий мог бы быть исключением. Он умер в 1986 году, и почти сразу его имя стало одним из первых среди «возвращённых». Один за другим были изданы сборники, составленные из того, что ранее не было напечатано, затем трёхтомник. Подвиг, совершенный Юрием Болдыревым, со смертью которого в 1993 году всё, однако, и остановилось. Он как будто предчувствовал это новое забвение и, помню, в Лавке писателей, правя мелкие опечатки в купленном мною сборнике Слуцкого «Стихи разных лет» (1988), просил: «Напишите...» Я тогда собирался, немного написал, а потом довольно долго не писалось ни о Слуцком, ни о современной поэзии, точнее, о том, что стало мыслиться современной поэзией: понятие окуклилось в пределах десяти лет и десятка имён. Если не читатель, то издатель и редактор утратили способность слышать всё, что не вписывалось в эти узкие рамки. Пропал интерес, и всё сомнительнее казалось, «пройдёт ли обморок духовный?»

Кажется, проходит. Как знак этого я и воспринял статью Ильи Фаликова «Красноречие по-слуцки» («Вопросы литературы», 2000, № 2), прекрасное воспоминание о стихах Слуцкого — о среде и о времени, которые их рождали. Её выход почти совпал по времени с появлением первого английского издания Слуцкого, составленного — из его стихов, мемуаров и из комментария к ним — Джеральдом С. Смитом[85]. Слуцкий для Запада — тоже новое имя и новый облик русского стиха. <...>

В 2010 году профессор Шайтанов сменил Лазарева, навсегда ушедшего, в его редакционном кабинете. Пятью годами ранее ушла Таня Бек. В промежутке между этими событиями Лазарев пригласил меня на работу в качестве выпускающего редактора (на деле — корректора), я не справился с этой ролью, но Лазарев попросил меня написать отзыв на книгу «Борис Слуцкий: воспоминания современников» и на книгу «Борис Слуцкий. О других и о себе» в их двуединстве. Это было сделано (Пусть будет. Вопросы литературы. 2006. № 5).

Помнится, мне позвонил Игорь Шкляревский, попросив найти для него стихотворение Слуцкого «Пушкинская палка», — я нашёл, вывел текст на своём доисторическом принтере, визжащем, как лесопилка, и вручил распечатку племяннику поэта под памятником Тимирязеву на Тверском бульваре.