Читаем Борис Слуцкий полностью

Борис Слуцкий

Первая книга стихов Глазкова не была издана своевременно. Не издана она и посейчас, хотя многое выжило, выдюжило, осталось прекрасным. С тех пор прошло тридцать пять лет. Юный Глазков стал литературным преданием с его безобидными чудачествами и блистательными строками. Лет 15 назад, когда его принимали в Союз писателей, сторонники приёма аргументировали строками, а противники — чудачествами. И те и другие цитировали наизусть целые стихотворения, и рекомендация к приёму была дана после того, как удалось обратить внимание спорящих на то, что ни один из уже прославленных сверстников Глазкова не засел в памяти таким огромным количеством строк.

Один за другим выходили в печать, добивались читательского внимания глазковские погодки. Сам же Глазков оставался в стороне. Он очень много работал. Не издав своей первой книги, он издал вторую, третью, четвёртую и т. д. Однако «дожатие» затягивалось.

Мне кажется, что куда отчётливее я рассказал бы обо всём этом в стихах:

Это Коля Глазков. Это Коля —шумный, как перемена в школе,тихий, как контрольная в классе,к детскойпринадлежащийрасе.Это Коля, брошенный намив час поспешнейшего отъездаиз страны, над которой знамяразвеваетсянашего детства.Детство, отрочество, юность —всю трилогию Льва Толстого,что ни вспомню, куда ни сунусь,вижу Колю снова и снова.Отвезли от него эшелоны,роты маршевыеотмаршировали.Все мы — перевалили словно.Он остался на перевале.Он состарился, обородател,свой тук-тук долдонит, как дятел,только слышат его едва ли.Он остался на перевале.Кто спустился к большим успехам,а кого — поминай как звали!Только он никуда не съехал.Он остался на перевале.Он остался на перевале.Обогнали? Нет, обогнули.Сколько мы у него воровали,а всего мы не утянули.Скинемся, товарищи, что ли?Каждый пусть по камешку выдаст!И поставим памятник Коле.Пусть его при жизни увидит.

<...> Недаром Глазков так хорошо смотрится как актёр в исторических фильмах, особенно в «Андрее Рублёве». Он прекрасно понимает душевные движения людей, составляющих средневековую толпу. <...>

И в лес, и в поле, и в якутскую тайгу, и на озеро Онего приходит человек прежде всего здравомыслящий, глядящий на природу прямо и просто и пишущий стихи соответственно прямо и просто. А поскольку таких людей подавляющее большинство среди читающих стихи, надо полагать, что книги Глазкова находят своего читателя.

Не очень-то находили читателя стихи Глазкова. Он так и остался в глазах народа киношным летающим мужиком из «Андрея Рублёва», не долетев до своего прочтения и понимания.