Борись за мою любовь

Два года наблюдала, как  парочка прохаживалась мимо меня. Целовались. Обнимались. Всегда ножом по сердцу, но стерпеть можно. Нелюбимой была я, а не Нелля. Возможно, Кирилл и её не любил никогда. Не знаю наверняка, да и знать уже не хочу. Для меня всё это осталось где-то там, вдалеке. Там, где Кирилл определиться так и не смог. Теперь мне не больно вспоминать его предательство в лагере. Оно отдаётся лишь легким эхом пустоты и грусти в душе. 

Всё могло быть по-другому.  

Дорога жизни свернула не туда, и вот мы опять рядом. 

— Я её не видел столько же, сколько и тебя, — тихо говорит Кирилл, обнимая моё лицо ладонями. Его глаза бегают по нему и останавливаются на моих. — И не стремлюсь к встрече. 

Я ему верю. Не знаю почему, но верю. Мне надоело постоянно ворошить своё прошлое и оглядываться на ошибки юности. Их было много. Все они меня чему-то да научили.  

— Даже аккаунт в соцсети не завёл, чтобы подглядывать? — усмехаюсь и бросаю жалостливый взгляд на Женьку Егоркина. 

Он учился с нами в одном университете и годами таскался за Неллей. Почти как я за Кириллом, только с большей удачей, раз смог её окольцевать. 

— Завёл, — легко отвечает Морозов, и я, широко распахнув глаза, смотрю на него, — только следил не за Абрамовой. 

Сглатываю. 

— В армии скучно было. А одна девушка заблокировала меня везде.  

— Но ты нашёл выход. Зачем? 

— Нашёл. Я хотел узнать, что она стала счастливой.  

— Почему ни разу не написал?  

— А ты бы ответила?  

Отрицательно качаю головой и возвращаюсь взглядом к покачивающемуся над полем шару. Он так и манит меня своим величием и красотой. Я раньше воздушные шары видела только на картинках, и один раз какой-то залëтный проплывал по небу над городом. Полёт на шаре всегда казался мне чем-то нереальным и опасным. Даже сейчас, смотря на него, я немного трушу. Каково это висеть над городом в соломенной корзине? 

У Кирилла звонит мобильный, и он отпускает меня, чтобы ответить.  Смотрит на номер, а потом включает громкую связь: 

— Да, Женëк?  

— Ну чего там? Полетишь или спускаем? В сторону города полёты запретили, немного изменим маршрут. Но будет даже красивее.  

Кирилл смотрит на меня в ожидании, давая в очередной раз право выбора. И я, набрав полную грудь воздуха, киваю.  

Вот его шанс. Он его заслужил. А я хочу исполнить свою мечту. Почему нет? Если сейчас она так близко.

— Пять минут. И мы идём, — говорит Морозов и отключается. 

— Что мы будем делать эти пять минут? — Я уже сейчас готова выйти из машины навстречу рассвету и приключениям. 

Кирилл склоняет голову набок и, подперев подбородок двумя пальцами, отвечает:  

— Планирую тебя поцеловать, как тебе такой вариант? 

Волоски на руках становятся дыбом. Обычно о таком не предупреждают, а просто берут и делают. Внутри всё скручивается в узел от неожиданной возможности выбирать. Я могу ещё раз припечатать ему по физиономии, и он вряд ли в ближайшее время решится на ещё один поцелуй. Или я могу в очередной раз прыгнуть с тарзанки и полетать. Не так, как летала с Филом, и не так, как летала, а после расшиблась в лепешку с Морозовым в прошлом. Этот полёт обещает быть совсем другим. Не знаю, откуда во мне такая уверенность... я просто знаю.  

Может, потому что я всё равно уеду?  Может, потому что не планирую больше в него влюбляться?  

Пожимаю плечами и замираю в ожидании.  

Жду, когда губы Кирилла опять коснутся моих. Сердце разгоняется и неистово бьётся, учащая пульс и дыхание. Морозов медлит, будто специально считывая мою реакцию на него. Поворачивается всем корпусом и быстро облизывает свои губы. Воздух вокруг нас будто сгущается. Становится жарче.  

Мы смотрим друг другу в глаза и ждём. Оба ждём взрыва, растягивая эмоциональную пружину.  

Тоже облизываю губы, которые от частого дыхания опять в момент высыхают.  

Запрещаю себе думать. Просто отключаю все мысли. Обещаю, включу их позже, когда буду далеко и опять одна. До отъезда осталось совсем немного времени, и я знаю, что буду там съедать себя за те вольности, которые позволила себе здесь. Не могу отказаться от всплеска новых эмоций, по которым подсознательно тоскую. Разрешаю себе раствориться в губах Кирилла. В его вкусе и запахе. Сама обнимаю его за шею, когда он медленно склоняется ко мне. 

Он опускает глаза на мои губы и сглатывает. Наше дыхание смешивается, но никто не делает первый шаг для сближения. Ресницы подрагивают и глаза сами собой закрываются. 

— Попроси меня ещё раз сама, — говорит Кирилл, опаляя горячими, еле уловимыми касаниями мои губы.  

— Поцелуй меня. 

25

Даша

— А-а-а-а, — кричу и цепляюсь за рукав Морозова. 

Он, посмеиваясь, притягивает меня к себе и целует в висок.  

Воздушный шар только что оторвался от земли, и у меня сбилось дыхание. Мы так быстро взлетаем, что я не успеваю ничего понять! Полностью дезориентирована! Вот только что мы были ещё на земле, а сейчас парим над крышами домов! Они отдаляются и отдаляются. Кричу так, что закладывает уши у всех присутствующих в корзине.  

— Тише,  я и не знал, что ты такая трусиха, — шепчет мне на ухо Морозов.