Борька (СИ)

А еще можно было закутаться в это сплошное снеговое покрывало, расстеленное уже повсюду на земле, и заполонившее уже все вокруг, и даже висевшее в воздухе вокруг Борьки. И спрятаться, завернувшись, в белое полотно куда-нибудь в тёплую мягкую нору, и уснуть надолго.

И слушать во сне, как тих и спокоен зимний лес.

Но лес был совсем не хорошим и не дружелюбным. Был он каким-то ГНИЛЫМ.

Деревья в нём стояли неровно, сломанные или обугленне, поросшие мхом и вообще какой-то висячей тиной. Редкий да тихий ветер уныло раскачивал её в разные стороны без особого энтузиазма, но и без труда тоже.

А вот зачем были нужны этому собранию деревьев все мхи, вся эта мишура - неясно было вовсе. Просто какие-то зелёные мочалки колыхались по воздуху без особой нужды. Но и деревья этим растительным конструкциям нужны не были. Они бы и так выжили бы - ползком-ползком, по земле. В общем ситуация не до конца выясненная - но так всё это выглядело со стороны.

Да и какой это был лес - сказать было трудно - не сосновый, не берёзовый, не дубовый, но и не еловый.

Как будто какая-то нелепица повылезала отовсюду, и перемешалась так густо и так часто, что превратилась в глухую, почти непроходимую чащу, очень разнообразное скопление не пойми чего - какие-то ольхи, липы, ивы с вязами, боярышник с жимолостью, да бересклет.

Ну и, наконец, здесь было странно - здесь было не так, как во всех остальных лесах (о которых Борис что бы то ни было - но знал).

Муравейников там не было вообще, из грибов росли только мухоморы да поганки всякие, травы не стояли густым подлеском - они, если уж и были, как-то стелились по земле. Стелились редко, тут и там в них образовывались проплешины.

Можно ещё долго, почти бесконечно долго описывать все подробности - не они главное.

А главное было все же в том, что эта чаща с буераками (язык не поворачивается назвать по-другому) была какая-то, мягко говоря - ГЛУБОКО несвежая. (Чаща второй свежести... что-то в этом роде).

ГНИЛОЙ лес сам по себе не представлял ничего интересного, хорошего и красивого, но и не был опасен, как таковой. Он был просто какой-то неприятный.

А вот часть его обитателей была вполне опасна, и даже очень. Поэтому о них следовало знать в первую очередь. И Борька усвоил это довольно, когда прямо на его глазах в один из первых же дней завалили лося...

Он наблюдал за этой сценой сидя в кустах, и стараясь даже не дышать.

Просидев до конца, он дал себе слово изучить все виды вероятных недругов, которые могли бы покушаться на кабанью жизнь, и очень подробно изучить их и все их повадки.

И он стал это делать.

Борька насчитал четыре основных типа врагов: первым видом были, конечно, хищные звери - волки, даже рыси, прыгавшие внезапно из самой высоты. Этот вид врагов охотился, в первую очередь, на всякую беззащитную живность - зайцев, белок, бобров.

Дикого кабана, такого, как Борька, они не трогали - это для них могло закончиться очень и очень плохо. Поэтому с ними можно было чувствовать себя спокойно.

Еще медведи могли бы представлять какую-никакую опасность - но их не было. Они то ли повывелись, то ли переехали в какие-то более дружелюбные и комфортные местности.

Ну и зима была, конечно - медведи просто уже спали. Короче - медведей не было.

Волки Борьку тоже не очень беспокоили - видимо такой свежий и полный сил кабанчик истощённым волкам этого гнилого леса был не по зубам. Так что диких хищников Борьке можно было почти не опасаться...

Второй вид врагов были очень странным... Странным дОнельзя.

Но русский лес... бог его знает, сколько загадок он ещё таит.

Этими врагами были... фашисты, то ли сохранившиеся ещё со времён Великой Отечественной, то ли они каким-то невообразимым способом научившиеся размножаться.

Как - неясно, но, тем не менее, они по лесу бродили.

Персонажи эти уже превратились в некое подобие призраков, срослись с лесом совсем тесно. Поэтому вычленить их было уже труднее - слишком много времени они провели в лесу.

Пахли они лесными травами, подлеском, прелыми листьями - поэтому у них не было никакого резкого или нелесного аромата. Да и огонь они почти не разжигали - предпочитали сырое и свежее - поэтому и по запаху дыма их было не узнать.

Эти полу/люди представляли собой небритых молчаливых мужиков, не говоривших и слова по-русски, живших в какой-то своей странной реальности.

Из лесу они выходить боялись, о том, что война закончилась - они не знали, а гул пролетающих самолётов, и следы от них в небе даже укрепляли их веру в то, что война ещё идёт.

Патроны у них давно уже кончились, поэтому их автоматы, да и пистолеты замолчали много лет тому назад.

На охоту фашисты ходили сурово - с насупленными бровями, со сжатыми губами, со штык-ножами из первоклассной золигеновской стали - только они сохранились отлично, и верно служили своим владельцам (стоило их только поточить на ближайшем камне).

Но их было уже мало (ряды их уже сильно поредели), так что их можно было почти не бояться.