Борн

– Ты в порядке – тебе уже лучше, – уверяла я его позднее.

– Тебе надо продержаться еще совсем чуть-чуть, – умоляла я.

Его тело было такое легкое, такое податливое, словно Компания создала его именно таким, и такое слабое сейчас, что я была куда сильнее его, сильнее, чем я прежде думала. Но его руки по-прежнему инстинктивно цеплялись за меня.

– Мы заново отстроим Балконные Утесы, – говорила я ему, прекрасно зная, что он не может меня слышать. – И снова будем там жить.

Я говорила все это не для того, чтобы его утешить, а чтобы ободрить себя. Верила в каждое слово, только бы он остался со мной. Очутись я вновь одна, забыла бы свое имя, свое прошлое, надежду обрести дом. Я бы исчезла, превратилась в ничто.

На краю пустоши, неподалеку от замершего на холмах леса, я опустила свою ношу на редкую траву, сбросила с плеч рюкзак. Губы Вика были плотно сжаты, глаза все так же закрыты, он был холодным на ощупь. Ужасное чувство охватило меня, словно темные воды сомкнулись над головой. Что, если он умер, пока я его несла? Что, если он мертв?

Я не могла проверить его пульс своими изувеченными пальцами, к тому же мои руки сильно тряслись. На лице Вика было спокойствие отдыхающего, и я не знала, как это понять. Нет, не мог он быть мертвым. Я не могла позволить ему умереть.

Смочила водой сперва его губы, потом свои. Поцеловала и обмыла грязное лицо. Снова и снова повторяла его имя. Меня ничто больше не интересовало, за исключением этого худого слабого тела, лежащего на пожелтевшей траве. Я не решалась встряхнуть его или попробовать разбудить как-то еще, боялась, что малейшее беспокойство причинит ему вред.

Так и стояла на коленях рядом с ним, чувствуя себя опустошенной и беспомощной, вся покрытая грязью и кровью – своей и чужой. Мой желудок сморщился до размеров ореха, а тело высохло так, что я не могла даже плакать.

Все же я попыталась успокоиться. Зажала правую руку левой, словно тисками, чтобы остановить дрожь, и прикоснулась к запястью Вика. Я убедила себя, что почувствовала слабый пульс и, значит, если не сдамся и не брошу его, он выживет.

Снова надела рюкзак, подсунула руки под тело Вика, напрягла колени, с усилием подняла его.

И мы с Виком направились вверх по склону.

Бывают моменты, когда события, свидетелем которых ты являешься, настолько огромны, что ты просто не можешь найти им место в своей повседневной жизни. Хуже, когда эти события повторяются снова и снова, становясь все огромнее, своего рода водопад, подобного которому ты никогда не встречал и не знаешь, к чему его отнести. Что особенно во всем этом неприятно, это то, что постепенно ты привыкаешь, перестаешь обращать внимание. И когда эти явления продолжают повторяться, само их величие приобретает для тебя черты повседневности, сам их масштаб делает невозможными любые попытки ими восхищаться, ужасаться или судить. И понять их значение.

Когда я несла Вика вверх по склону, из города позади меня донесся новый, непривычный звук. Как бы противоположный звуку, исчезнувшему, когда Морд потерял способность летать. Словно резкий щелчок, эхом отозвавшийся в воздухе и даже в земле. Вроде землетрясения, но не совсем. Этот звук заставил меня оглянуться.

Вдалеке, ясно видимый над деревьями в утреннем свете, Морд сражался уже не с Мордом, а с Борном. С Борном, сбросившим личину Морда, избавившись от клыков и когтей, чтобы обрести свою истинную форму – еще более совершенную и устрашающую. Словно истинный бог, безразличный к поклонению, потому что его подобрали и вырастили мусорщики, не ведавшие, что такое религия. Чудовище, которое я вырастила, сражалось с чудовищем, которого помогал создать Вик.

Для меня было шоком увидеть вместо мохнатого силуэта того самого Борна, которого я знала прежде, только несравненно более огромного. Вздымающийся над городом мерцающий силуэт напоминал громадную пурпурную вазу или странную башню, но был живым существом. Борну не удалось победить соперника в облике Морда, и он решил попробовать в своем истинном виде. В полный рост он оказался даже выше Морда и выбрасывал перед собой знакомые мне щупальца. Я знала, что внизу его основание держится на подвижных ресничках, каждая размером с мое тело.

Морд в изумлении отпрянул назад, сшибая и без того полуразрушенные здания и подняв облака пыли. Но его удивление длилось недолго. Едва пыль начала оседать, Морд рванулся вперед, атакуя вроде бы беззащитную плоть стоящего перед ним существа, в то время как его последыши, скорее всего, роились вокруг основания Борна.

Морд издал хриплый радостный рык, видя, что противник наконец сбросил личину и ему не нужно больше сражаться с собственным отражением.