Бородатая женщина желает познакомиться

На несчастную Монику навалилась страшная, невыносимая тяжесть – как будто вся мрачная громада дома Флемингов придавила ее грудь.

Последней мыслью, которая промелькнула в ее угасающем сознании, было – все-таки она ошиблась в этой покупательнице, ее подвело на этот раз профессиональное чутье… и еще – никто никогда не купит этот проклятый дом после того, что здесь сегодня произошло…

Ноги Моники Картер подогнулись, и она мертвой упала на холодные каменные плиты пола.

– Ну вот, – проговорила «мисс Джонсон», опускаясь на колени возле трупа. – Я была права насчет вдохновения!

Она прикоснулась двумя пальцами к шее Моники, убедилась, что та мертва. Затем, открыв свою нелепую сумку, достала оттуда складной нож с перламутровой ручкой и небольшой бархатный футляр. Выщелкнув из ножа короткое квадратное лезвие, словно маленькой гильотинкой она отрезала у мертвой женщины первую фалангу мизинца. Открыв бархатную коробочку, она достала оттуда маленькую красную звездочку с портретом круглолицего кудрявого мальчика. Положив отрезанный мизинец в освободившийся футляр, она приколола звездочку на лацкан строгого делового костюма Моники. Убрав футляр с трофеем в сумку, ловко поднялась и вышла из кладовой.

Прежде чем покинуть дом Флемингов, несостоявшаяся покупательница остановилась перед изящным столиком в холле, достала из своей сумочки сложенный вдвое листок бумаги и тонкий, тщательно заточенный карандашик.

Развернув листок, она бегло просмотрела столбик из нескольких имен и адресов.

Два из них были уже зачеркнуты.

Женщина вычеркнула третье имя – Моника Картер, сложила листок и убрала обратно в сумку.

После этого она вышла из особняка, заперла дверь на ключ и спрятала ключ под камень возле порога.

Подойдя к своему «Фольксвагену», она бросила последний взгляд на дом Флемингов. Мрачное, приземистое здание как будто неприязненно смотрело на нее всеми своими окнами.

– Что ж, теперь здесь точно появится привидение! – проговорила странная дама.

Она села за руль и поехала в сторону Брисбена, где располагается ближайший крупный аэропорт.

В кафе заскочил водитель маршрутки, чтобы купить бутылку воды из холодильника. Рубашка у него была такая же, как у того парня, что подобрал меня утром на шоссе после неудачной попытки самоубийства и подвез до города, не взяв денег. По дороге сквозь дрему я сообразила, куда ехать. Собственно, выбора у меня не было: только Петюня.

Петюня приходится мне троюродным братом – он внук той самой бабушкиной сестры из Новгорода. Но, кажется, не простой внук, а неродной – не то сын ее женился на женщине с ребенком, не то невестка нагуляла Петюню, пока сын служил в армии, а может, досужие кумушки все врали нарочно. Короче, я предпочитаю не разбираться и считаю Петюню родней. Он, кстати, тоже. Потому что в свое время, лет пятнадцать назад, когда я еще училась в школе, Петюня свалился к нам как снег на голову из своего Новгорода и жил несколько месяцев, пока не устроил свои жилищные проблемы. Что-то он там продавал и покупал, судился с родственниками и в результате пропал примерно на три года. Потом опять появился и стал ходить два раза в неделю – обедать и занимать у бабушки деньги. После чего снова пропал на какое-то время, а вернувшись, пригласил меня на новоселье, бабушка к тому времени уже не выходила из дома. Петюня оказался обладателем жалкой двухкомнатной квартирки в пятиэтажке, но не мне бы говорить тогда…

Я простила ему все долги, потому что Петюня здорово поддержал меня после смерти бабушки, очевидно, для этого и нужна родня. Так что Петюня меня приютит на первое время.

Я допила остывший кофе и сердечно простилась с Милой. Пора идти. Однако идти мне было некуда, и я еще немного посидела в скверике под кленом, делая вид, что просматриваю газету с вакансиями. Газета была старая, она завалялась у меня в сумке с тех самых пор, когда я купила ее после того, как сумела выйти от Петюни. Три дня я валялась у него на диване и тупо смотрела в стенку. Надо отдать должное Петюне, он сделал единственное возможное в данной ситуации – оставил меня в покое. За три дня я малость оправилась от шока и начала соображать. Денег было маловато, и сколько Петюня будет меня терпеть? О возвращении в милую семейку нечего и думать – как только я вспоминаю про мужа и его мамочку, тут же хочется схватиться за лопату или вилы. Стало быть, нужно искать работу. И я стала прилежно изучать все печатные издания, в которых предлагали работу.