Бородавки святого Джона

«13 ltrf,hz 2011» – несомненно дата. «ltrf,hz» – название месяца. Из семи букв. В родительном падеже. Конечное «z», скорее всего, «я». Все названия месяцев в родительном падеже имеют окончание «я». Практически все. Кроме марта и августа, которые нас не интересуют, так как имеют в названии меньше семи букв. Лишь три месяца имеют в названии семь букв – февраль, октябрь и декабрь. Вот так. Федор утомленно откинулся в кресле, склонил голову, вытянул вперед руки, сдерживая воображаемые аплодисменты.

– Конечно, – думал он, наливая себе кофе на кухне, – можно выбрать медленный, но верный путь, подставляя буквы вместо знаков в слово «ltrf,hz», исходя из названий всех трех месяцев по очереди и далее работая с текстом до получения смысла. А можно решать всю задачу в целом и сразу. Что мы и попробуем сделать.

Глава 18 ПРОГУЛЬЩИКИ

– Хочешь, я останусь дома? – спросил Андрей утром.

– Прогуляешь? Хочу. А можно?

– А кто у нас босс в натуре?

– А что мы будем делать?

– Все. Сначала я приготовлю завтрак.

– Картошку с колбасой?

– Не нравится?

– Нравится, – соврала она. – То есть не очень. Давай, лучше я.

– Снова блины? Со сметаной?

– Не хочешь? Это были гренки, а не блины.

– Хочу блины, хочу картошку с колбасой, а также сыр, сардины, маринованные помидоры и вообще все, что есть в наличии. Я голодный как волк.

– Сейчас! – встрепенулась Валерия. – Сейчас я встану!

– Ладно, лежи, лентяйка. Я сам!

– Куда ты? – крикнула она ему вслед.

– Не скажу. – Через минуту Андрей снова появился на пороге, держа одну руку за спиной. – Закрой глаза!

Она послушно закрыла глаза ладонями. Он стоял и смотрел, пока она не раздвинула пальцы, подглядывая. Тогда он вынул из-за спины золотую нарядную коробку «Lindt de luxe», которую купил еще вчера по дороге домой.

– Это завтрак? – спросила Валерия, разглядывая коробку.

– Первое блюдо, потом – блины и картошка.

– Открыть? – Она смотрела на него, словно ожидая разрешения.

«Золушка», – подумал Андрей, пристально глядя на нее.

– Конечно!

– Она такая красивая, – сказала Валерия. – Жалко.

– Еще чего! – ответил он нарочито грубо.

Взял коробку у нее из рук, развязал золотую жесткую ленточку, раскрыл, убрал белую шуршащую бумагу с картинками, легкую, как облако. Валерия ахнула, восхищенная. Каждая конфетка лежала в гнездышке из золотых кружев. Восхитительный запах шоколада поднялся в воздух и повис облаком.

– Смотри, у каждой свое название, – сказала Валерия, разглядывая коробку. – Эта круглая называется «рондо», квадратная «версаль». А эта круглая «агг». – Она водила пальцем по картинкам на невесомой бумаге, потом отыскивала в коробке шоколадку с картинки. – Что такое «агг»? Яйцо!

Андрей наблюдал за ней со странным чувством умиления и сострадания. Он не узнавал себя. Видимо, неадекватные жизненные ситуации, в которые попадает человек, меняют его. Истину говорят – человек не знает себя до конца. Удивительно, но он больше не вспоминал о том, что совершил. Построил стену. Но жил тем не менее с чувством близкой развязки, ценя до слез каждую прожитую минуту.

– Господи, – повторял он про себя слова молитвы, – дай мне силу перенести утомления наступающего дня…

Эта женщина, с которой его свел случай, о которой он ничего не знал, внезапная близость между ними, жалость к ней – все это было не в его характере. Дело, ради которого он жил, перестало его интересовать. Он с легкостью бросил все на Тепу, только и сказал, присмотри за Гупало, как бы не натворил чего. Впервые в жизни ему не хотелось идти на работу. То, что он испытал вчера в «Белой сове», находясь среди людей, наблюдая нехитрые развлечения, которые всегда считал пошлыми и недостойными, танцуя с ней, оказалось странным и новым. Сколько лет он не танцевал? «Будь проще, – часто говорил ему легкомысленный Тепа. – Спустись на грешную землю!» Выяснилось, что на грешной земле совсем неплохо. Как же нужно было его ударить, чтобы он это понял…

Он узнал о себе много нового, что безмерно его удивляло. Новый, полузнакомый человек улиткой выползал из раковины, сбросив ее, как капюшон. А может, это личинка превращалась в бабочку, расправляла крылья и собиралась взлететь. Только лететь ей некуда. Он старался не думать о том, что случится с этой женщиной, о дурном любопытстве толпы, когда бомба взорвется, и о том, где она окажется в конце концов. О себе он не думал вовсе.