Бородавки святого Джона

Она вспоминала его руки и ласки… Неужели можно так притворяться? Неужели он убил бы ее? Тогда почему не убил? Чего ждал?

Вопросы, вопросы, вопросы… И нет ответов.

Она тосковала, худела и мучилась. Андрей часто снился ей. Во сне они бродили по парку, утопающему в клубах тумана. Он держал ее за руку. Тепло его ладони было живым. Они останавливались под деревом. Он обнимал ее за плечи, смотрел ей в глаза, прикасался губами к ее губам… Она отвечала ему, чувствуя вкус и тепло его губ. Даже запах его кожаной куртки присутствовал в ее снах. А потом вдруг Андрей исчезал, оставив ее одну в клубах сизого непрозрачного тумана…

– Да что с тобой? – кричала Оксана. – Ты посмотри на себя? На кого ты похожа? Сглазили тебя, что ли?

Петюша вытаскивал ее на митинги «зеленых». Он выступал там, обличая и громя. Строительство в Марьиной Роще продолжалось, несмотря на пикеты. Петюню, снова лежащего на земле перед бульдозером, уже дважды арестовывали за хулиганство. Но потом выпускали. Он собирал никому не нужные подписи и забрасывал письмами, которые никто не читал, ни власть, ни газеты – местные и столичные. Никому не было дела до Марьиной Рощи. В мире творились дела и похуже.

Вероника жалела Петюшу, у которого имелись убеждения и ясная цель в жизни. Она чувствовала, как отодвигается все дальше и дальше от него. Его мельтешение и безалаберная жизнь, бесполезные митинги протеста, отказ от реальности и подвижничество ничему не помогут, но иначе он не умеет. Вот и получается, что тратит он свою жизнь бездарно и напрасно, как бабочка, бьющаяся в освещенное окно и в конце концов падающая замертво. Как Дон Кихот, бросающийся на мельницы. Иногда ей приходила в голову крамольная мысль – почему идеалисты так скучны? Но Вероника гнала эту крамольную мысль подальше. Такие, как Петюня – соль земли, надежда человечества, быстро скатывающегося в мир чистогана, злобы и ненависти.

На добровольных началах, как активист, она убирала в штаб-квартире «зеленых», полуподвальчике на Пятницкой, двадцать три. Вносила свою лепту. И все ждала чего-то. Чуда. Перемен. Неожиданного «вдруг».

Однажды на рассвете лежа без сна, что уже вошло у нее в привычку и в чем Вероника стала находить своеобразную горьковатую прелесть, чувствуя под боком теплую Машку, она вдруг трезво и отчетливо поняла – хватит! Нужно забыть. Есть понятия, через которые нельзя переступить, они навсегда останутся стеной недоверия между ними. Маленькая ложь рождает большое недоверие, сказал кто-то из великих. Вот и все, подумала Вероника. Тоска, память, ласки, нежность… все разбивается о недоверие. Оно одно останется навсегда. А тайна пусть так и останется тайной. Некрасивая это тайна. Чужая. Ненужная.

Нельзя сказать, что ей стало легче. Наступило прозрение, а с ним ушла надежда на чудо. Лети, время. Лети и лечи. Все проходит, в конце концов.

Она стала все чаще задумываться об Италии. Тем более «Червяк» закрывают…

* * *

Зима в этом году выдалась на удивление снежная. «Зеленые» встречали Новый год в лесу. Причем добрались туда пешком, для чего отправились в путь еще днем. Радостные, шумные, празднуя победу. Строительство в Марьиной Роще было приостановлено. Не из-за них, правда. Обанкротилась фирма-подрядчик, и строительство заморозили. Пока. А там видно будет.

К ночи добрались до места – поляны в почти глухом лесу, где часто собирались летом. Развели костер. Достали провизию из рюкзаков, шампанское. Нарядили елочку, стряхнув с нее снег. За три минуты до полуночи разлили шампанское в стаканы, и Петюня сказал речь, самую короткую в своей жизни.

– С Новым годом, дорогие друзья и единомышленники! Мы с вами счастливые люди, потому что живем в поразительное время, и не только живем, но и боремся. Не забывайте, что борьба – это жизнь! А жизнь – борьба! С Новым годом, дорогие мои, с новым счастьем! – орал Петюня.

– Ура! – закричали все нестройно. – Ура-а-а!

Лесное эхо подхватило их крики и разнесло по всему лесу. Лес наполнился веселыми людьми, празднующими Новый год.

Жизнь продолжалась и, кажется, имела смысл… Во всяком случае, для «зеленых».

* * *

Прошел январь. Наступил февраль и спокойно докатился до конца. Было еще довольно холодно, особенно по ночам, но днем солнце сияло так ярко, так радостно журчали ручьи вдоль дороги и дымились последние рыхлые снежные сугробы, что всем стало ясно – весна!

Заседание актива «зеленых» закончилось около одиннадцати вечера. Люди гурьбой вывалились из полуподвала, оставив за собой горы немытых чашек, конфетных фантиков и огрызков яблок. Хоть не накурили. «Зеленые» принципиально являли собой пример здорового образа жизни. Чай они пили только травяной, считая его обычным наркотиком, хоть и слабым.

Петюня, разгоряченный дискуссией, чмокнул Веронику в щечку и пообещал вернуться, чтобы проводить ее домой. После чего резво ускакал на свежий воздух. Голоса соратников гулко разносились в ночной тиши. Долго еще слышала Вероника отдельные выкрики: «акция», «сознание масс», «окружающая среда» и «воспитание». С нетерпением дождавшись ухода соратников, она заперла дверь и принялась за уборку.