Бородинское поле

сомнениями и мечтой. А главное, что жизнь его в последние

два года перед призывом в армию слилась с жизнью,

интересами и заботами односельчан так, что для личного,

своего не оставалось места. Секретарь сельского Совета - это

вам не просто какой-то чиновник, который знает "от" и "до", это

деятель государственный, представитель советской власти.

Так понимал свое место в жизни Кузьма Акулов, дорожил этим

местом и гордился. Его как-то не очень беспокоили такие

мелочи, как нехватка лишней копейки в кармане, чтоб купить

новые сапоги или рубаху, что не всегда он был сыт и курил

самые дешевые папиросы, что часто приходилось недосыпать

и не всегда у него была возможность пособить нуждающимся.

Не в этом ведь главное. Главное в идее, в которую он верил и

которую исповедовал, главное в том, что трудности эти -

временные, что завтра будет все иным, настанет светлый

день, придет та жизнь, за которую ходил в жаркие атаки его

отец. И вот теперь, сидя в немецком танке, он пытался

представить себе ту жизнь, что придет после победы над

фашизмом. А то, что мы победим, для Акулова было

бесспорным. Эту веру в победу внушил ему Гоголев. Конечно,

было обидно, что нет у Кузьмы сына, чтобы мог продолжать

дело отца и деда; на нем, на Кузьме, кончится акуловский род.

Но у сестры, у Даши, двое ребятишек, им жить в той будущей,

новой и какой-то несказанно прекрасной жизни, за которую

столько народу полегло даже вот здесь, на Бородинском поле.

Ему казалось, что грядущая послевоенная жизнь будет светлой

и справедливой, что люди, прошедшие через огонь, муки и

страдания войны, научатся ценить добро и ненавидеть зло,

что они будут добрее и чище, что это будет совершенно новое

племя, свободное от язв и пятен старого капиталистического

мира, что солдаты, вернувшиеся домой, будут вечно помнить о

своих однополчанах, принявших смерть во имя спасения своих

ближних, Отечества своего. Что дети солдат, живых и мертвых,

в память отцов своих построят общество справедливости,

добра и красоты, общество, достойное славы, подвига и

мечты.

Кузьма Акулов верил, что между людьми сегодняшнего

дня, его современниками и товарищами, и теми, кто будет жить

после победы, лежит четкая черта, та определенная, ясная

грань, которая отделяет мир от войны. Эта грань ему

представлялась рекой из крови, слез и страданий лучших

людей, ибо он считал, что на войне погибают лучшие, самые

честные и порядочные, самые смелые и отважные. И эту

грань, по мнению Акулова, не смеют перешагнуть

недостойные. Всяческая нечисть, людские отбросы,

карьеристы, авантюристы, жулье, хапуги, эгоисты, лжецы - вся

эта дрянь должна остаться за гранью нового, послевоенного

мира, где будут торжествовать добро, справедливость,

нравственная и физическая красота. Ему казалось, что после

войны немыслимы фальшь, лицемерие, цинизм и карьеризм,

воровство и хулиганство и все то, что досталось советской

власти от царского прошлого, а главное, считал он, исчезнет

эгоизм, себялюбие, своекорыстие, среди граждан высокой

сознательности и достоинства будет главенствовать дух

коллективизма, товарищества и братства.

Еще со школьных лет в нем родился и на всю жизнь

окреп простой и ясный жизненный принцип: не прятаться от

трудностей, не строить свое благополучие за счет других. "Чем

я хуже других" или "Чем я лучше других" - стало его житейской

философией. И в конечном счете все это привело его в танк.

В его усталой, но ясной голове мысли текли медленно и

плавно, а вместе с ними незаметно, воровски подкрадывался

сон. Он не отгонял его и не боялся. Впереди была длинная

ночь, а исполнить свой замысел, свой последний долг он не

мог в темноте. Он хотел ясно видеть своих врагов и знал, что

все произойдет утром или днем. Согревшись собственным

дыханием, он уснул и спал без сновидений несколько часов

кряду.Генерал Штейнборн и доктор Гальвиц прибыли в

деревню Бородино с восходом солнца. Поток автомашин всех

видов и назначений, бронетранспортеров, танков и мотоциклов

направлялся по дороге на Можайск, уже занятый фашистскими

войсками. На косогоре у белой церкви солдаты жгли костер, и

дым от него черными клубами уходил высоко в морозное небо.

На обочину шоссе у сожженного моста через Колочь они

вышли из машины. Гальвиц достал из полевой сумки альбом

фотографий и схему расположения памятников на

Бородинском поле, быстро "привязал" ее к местности. Генерал

поднял меховой воротник - крепенький морозец щипал уши, -

вскинул к глазам бинокль и посмотрел в сторону Семеновского.

На белом заснеженном поле среди увенчанных крестами и

орлами обелисков безжизненно чернели подбитые и

сожженные танки, тоже разрисованные крестами. Их соседство

с обелисками порождало у Штейнборна неприятные чувства: