Бородинское поле

как хочешь - дело твое. Он относился к сыну как к больному

ребенку. Собственно, Оскар, да и Нина Сергеевна были

убеждены, что Виктор болен. "У него психика не в порядке", -

говорила Нина Сергеевна, и муж соглашался. Но когда Нина

Сергеевна заговорила о том, что, быть может, женитьба

помогла бы Виктору обрести душевное равновесие, Оскар

решительно не поддержал жену. Он считал, что женитьба

создаст и для Виктора, и для всей семьи новые осложнения и

неудобства, что брак этот не будет прочным. Так думал он, но

Нине Сергеевне говорил:

- А что, у него есть невеста? По-моему, он и не думает о

женитьбе. Да сейчас это ему совсем не нужно. Пусть сначала

придет в себя.

Слоняясь по Нью-Йорку, Виктор лицом к лицу столкнулся

с мчащимся суетливым братом.

- Ты на пожар или на биржу? - иронически спросил

Виктор.

- В ООН, - быстро, с необычным воодушевлением

выпалил Бен. - Там сегодня решается судьба... Судьба

великого народа и судьба самой ООН. Там будет грандиозная

битва. Пойдем?

- Объясни толком, что за битва.

- Понимаешь, сегодня Генеральная Ассамблея

обсуждает проект резолюции, объявляющей сионизм формой

расизма и расовой дискриминации. Это чудовищно! До чего

мы дожили! Невероятно! ООН санкционирует погромы. Такого

допустить нельзя, и мы не допустим. С нами весь

цивилизованный мир.

- С кем с нами? - с легкой подначкой спросил Виктор.

- С Америкой, - резко и раздраженно ответил Бен. - Ну

так идешь со мной?

Виктор согласился из любопытства. Все равно куда идти.

И вот они теперь сидят в зале ООН и слушают нервозно-

взволнованную, с нотками актерского истеризма речь

израильского представителя Герцога. Он мечет громы; и

молнии на Организацию Объединенных Наций, большинство

членов которой не желают поддерживать разбойничьи

авантюры Израиля.

- Испытываешь отрезвляющее чувство, думая о том, до

чего довели этот орган, если сегодня нас заставляют

планировать наступление на сионизм, потому что это

наступление является не только антисемитским наступлением

самого грязного свойства, но и наступлением в этом

всемирном органе на сионизм, одну из древнейших религий

мира, религию, которая дала миру библию, религию, из

которой проистекают две другие великие религии -

христианство и ислам.

- С каких это пор сионизм стал религией? - прошептал

Виктор на ухо Вену, но тот недовольно поморщился:

- Не мешай слушать.

- ...религию, давшую библию с ее десятью заповедями, -

продолжал истерично звучать голос Герцога, - великих древних

пророков Моисея, Исайю и Амоса, великих мыслителей

истории Маймонида, Спинозу, Маркса, Эйнштейна, многих

деятелей искусства и такую долю лауреатов Нобелевской

премии в области наук, искусств и гуманитарных знаний, какая

не достигнута ни одним народом на земле.

- Еще бы: сами себе даем Нобелевские премии, - опять

бросил реплику Виктор, и Бен грубо оборвал его:

- Перестань!

А Герцог все продолжал:

- Однако группа стран, опьяненная чувством власти, в

результате автоматического большинства приравняла

высокомерным образом сионизм к обсуждаемому вопросу.

- Надо считаться с большинством, - снова сказал Виктор,

и эти его реплики уже вывели Бена из себя.

- Да замолчишь ты наконец! - прикрикнул младший брат. -

Своими дурацкими репликами ты мешаешь слушать

историческую речь!

И до уха Виктора долетели слова Герцога:

- Сионизм является одним из наиболее трогательных и

конструктивных национальных движений в истории

человечества.

- Браво, Герцог, браво! - не утерпел Бен, вполголоса

выкрикнул, вызвав на лице брата веселую улыбку. А Герцог

продолжал со все нарастающим накалом:

- Гнусные обвинения сионизма, с которыми выступали

здесь арабские представители, могут создать у Ассамблеи

неправильное впечатление... Об уровне гуманности нации

можно неизменно судить по ее поведению в отношении

еврейского населения...

- А почему не в отношении негров? - молвил Виктор. На

этот раз Бен смолчал, а Герцог все еще накалял самого себя:

- Эта вредная резолюция должна прозвучать сигналом

тревоги для всех достойных людей в мире. Еврейский народ,

играя роль лакмусовой бумаги, никогда, к сожалению, не

ошибался. Последствия этого постыдного шага действительно

страшны. По этому вопросу мир, как он представлен в этом

зале, разделился на хороших и плохих, добрых и злых,

человечных и бесчеловечных. Мы, еврейский народ, запомним

на века нашу благодарность тем нациям, которые при

голосовании отказались поддержать это вредное

предложение... Для нас, еврейского народа, эта резолюция,

основанная на ненависти, неправде и высокомерии, лишена

какой-либо моральной или юридической силы. Для нас,

еврейского народа, это не более как клочок бумаги, и мы к ней

так и будем относиться.