Бородинское поле

- Я сейчас никак не смогу выехать. Может, кто-нибудь из ребят? Виктор или Бен?..

- Дэн, ты думаешь, что говоришь? - вмешалась миссис Патриция, с укором глядя на сына. - Что значит - ты не можешь? Решается судьба твоей дочери, а он, видите ли, не может, у него важные государственные дела.

- Сейчас самое важное и самое главное - Флора, - поддержала сватью Нина Сергеевна.

- Да, конечно, я не подумал, - смущенно согласился Дэн. - Я поеду.

- Может, вам ехать вместе с Виктором? - подсказала Наташа. - Его авторитет и влияние на Флору… - Это было в ее манере - не договаривать фразу.

"Пожалуй, да, пусть едет с Дэном Виктор. Флора его послушается скорее, чем отца", - подумала Нина Сергеевна. Ее неприятно задела фраза зятя: мол, я сейчас не смогу ехать в Швецию, - вызвала нехороший осадок. Она и прежде замечала эту черту в характере Дэна - равнодушие к людям, даже к близким. Да разве он один такой! Таково поветрие времени. Где уж там - возлюби ближнего. А чем Оскар лучше? Только он не столь откровенен и свое равнодушие, свой эгоизм умеет скрывать за светскими манерами. Впрочем, таков и конгрессмен Флеминг, хоть он и слывет либералом-правдолюбцем.

А Флеминг тем временем сидел словно отрешенный, углубившись в какие-то свои думы и неразрешимые вопросы. Потом вдруг произнес, как бы продолжая эти думы, вслух:

- Наше общество неизлечимо больно, и хиппи - один из очагов болезни. Старый мир безнадежно болен.

Перес резанул по конгрессмену красноречивым вопросительным взглядом, но Оскар опередил его, сказав:

- А ты не находишь, что больна вся планета? Земля наша вступила в пору глубокой старости.

- Планета больна! Чем же? - Теперь Перес метнул строгий взгляд на Оскара.

- Дистрофией, - ответил Оскар. - Она умрет от истощения. Уже сколько столетий человек сосет ее соки, пьет ее кровь. И с каждым, годом все интенсивней. Человек ненасытен. А соки земные не беспредельны. Люди плодятся, как кролики. Демографический взрыв неизбежен. Он столь же катастрофичен, как и ядерный взрыв. Следовательно, нужно ограничить рост населения и одновременно решить вопрос разумного расходования природных ресурсов.

- А это возможно лишь в мировом масштабе, - продолжил его мысль Флеминг.

- Правильно, - согласился генерал. - Но решить такую проблему может только единое всемирное правительство. Не какой-то дискуссионный клуб, вроде ООН, а настоящее правительство, сильная власть. И такое правительство будет. Поверьте мне.

Пришли Виктор с Беном, вместе, одновременно. Редкий случай. "Возможно, случайно встретились у дома", - подумала Нина Сергеевна, глядя на едва скрытую улыбку Виктора и раздраженные жестокие глаза Бена: небось опять спорили и ссорились. Вот тоже взаимоотношения! Возлюби ближнего, как брата своего. А какая любовь между этими братьями, родными, единокровными, но такими непохожими друг на друга и совершенно чужими?

Виктор сказал: "Добрый вечер", отвесил легкий кивок всем, поцеловав мать, и спросил, где письмо.

- У Натальи, - ответила Нина Сергеевна, бросив взгляд на дочь.

Виктор подошел к Наташе, молча взял у нее письмо и удалился в свою комнату. Впрочем, так бы он поступил, даже если б не было никакого письма. Он не терпел присутствия Переса. С генералом у него произошла крупная ссора из-за боевых наград, которые Виктор вместе с другими ветеранами вьетнамской войны в мае семьдесят первого швырнул на стену Капитолия. Перес считал такой поступок непростительным кощунством, предательством, хамским вызовом нации. С тех пор они не разговаривали. Нину Сергеевну больно задело, обидело равнодушие к судьбе внучки младшего сына - она думала, что Бен пойдет вслед за Виктором читать письмо Флоры, а он сразу, с ходу, с первого слова, заговорил о заседании Генеральной Ассамблеи:

- Ну, скажу я вам, мы докатились до точки, до всенационального позора! - выпалил Бен, обведя всех присутствующих гневно сверкающими глазами.

- Пожалуйста, выражайся поконкретнее - кто "мы"? - с преувеличенной любезностью, за которой не очень тщательно скрывалось раздражение, попросил Оскар. И Бен уловил недовольство отца, прочитал в его глазах.

- Мы - это Америка, отец, и все мы, здесь присутствующие. Мы допустили, чтоб в нашей стране в этом международном балагане какие-то негры, арабы публично оскорбляли, поучали нас, американцев.

- Ты был там? - оживился генерал, сразу сообразив, о чем говорил Бен. - Как выступил Мойнихэн?

- Бесподобно, умно, убедительно. Но разве можно порядочному джентльмену убедить этих самодовольных баранов, дикарей, возомнивших себя дипломатами?

Наступила пауза. Патриция встала, видя, что начинаются разговоры о политике, которых она терпеть не могла. Поднялась и Нина Сергеевна, сказала сватье:

- Пойдем к Виктору, надо уговорить его поехать вместе с Дэном. - И все три женщины удалились.