Бороться, чтобы дышать (ЛП)

— Ты знаешь, почему она здесь, Бен, — тихо говорит Ронда, подходя к нему и касаясь руками его груди. Он переводит взгляд от меня на нее. Его лицо смягчается, он обнимает ее за шею, прижимается лбом ко лбу и что-то ласково шепчет. Сделав глубокий вдох, отступаю на два шага назад.

— Держись от него подальше, — говорит Бен, выпрямляясь и поворачивая голову в мою сторону.

— Он даже не узнает, что я в городе, — говорю я ему, делая шаг назад, затем разворачиваюсь и направляюсь к своей машине, где сижу до конца поездки на пароме.

***

— Мам, — зову я, входя в дом.

Меня поражает запах, точно такой же, как в детстве. Такой знакомый, что, когда он наполняет мои легкие, я чуть не задыхаюсь.

— Милая, — шепчет мама с дивана, где лежит, укрытая одним из многочисленных связанных ею одеял.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, подходя к ней и опускаясь на колени.

Она выглядит так же, как месяц назад, когда я в последний раз ее видела. Длинные, седые волосы, лицо загорелое от долгих часов, проведенных на солнце за посадкой цветов, глаза карие, как у меня. Трудно поверить, что она так больна, что ей осталось всего несколько месяцев. Врачи слишком поздно выявили рак, и метастазы уже распространились от матки к желудку. Они сказали, что можно попробовать химиотерапию, но мама отказалась, сказав, что если ей суждено умереть, то она сделает это на своих условиях, а не пока ее тело накачивают ядом.

Не могу сказать, что я с ней согласна. Всякий раз, когда об этом думаю, мысль о том, что ее больше не будет рядом, убивает меня. Я хочу, чтобы она боролась, но это не моя битва.

— Я в порядке, просто хотела немного прилечь. А теперь расскажи, как прошла твоя поездка?

— Мама, я разговаривала с тобой каждые несколько часов, — напоминаю, помогая ей сесть.

— Да, но городок маленький. Никогда не знаешь, с кем можешь столкнуться.

В этом она права.

— Я видела Ронду. Ты не упоминала, что она беременна, — бормочу я, опуская часть про лучшего друга Остина, полагая, что, если проигнорирую любого, кто имеет к нему хоть какое-то отношение, возможно, смогу проигнорировать тот факт, что это Кордова, и есть шанс, что в какой-то момент я его увижу.

— Бен был с ней? — Вот вам и план.

— Да, они кажутся… счастливыми, — последнее слово я произношу шепотом. Счастье для меня — очень странное понятие. Я даже не помню, когда в последний раз была по-настоящему счастлива.

— Что случилось? — спрашивает мама, касаясь моей щеки.

— Просто устала.

— Твоя комната готова, почему бы тебе не пойти и не вздремнуть? А потом отправимся ужинать в «Корзинку для пикника».

— Это место все еще существует? — недоверчиво спрашиваю я.

«Корзинка для пикника» — небольшой металлический трейлер, который превратили в закусочную, где подают в основном гамбургеры и картофель фри, и он открыт только в летние месяцы. Для детей в Кордове он как «Макдональдс». Обычно я бы сразу согласилась там поесть, потому что у них отменные гамбургеры, но мысль столкнуться с кем-то из давних знакомых не кажется мне столь привлекательной.

— Конечно. Иди, приляг, а через пару часов поедем.

— Мам, я, правда, не думаю, что смогу сегодня куда-то пойти, — говорю, наблюдая, как она сворачивает одеяло, под которым лежала, и кладет его на спинку дивана.

— До отъезда из дома ты любила там бывать, — говорит она, с разочарованным видом поворачиваясь ко мне.

— Извини, ты права. Звучит здорово, — говорю, нацепляя на лицо улыбку, которая, как я знаю, не затрагивает моих глаз. Не хочу, чтобы мои страхи или прошлое запятнали последние воспоминания о ней; мама заслуживает гораздо большего.

— Отлично, а теперь пойди, приляг. — Она подталкивает меня к моей прежней спальне, которая, к счастью, не выглядит такой же, какой я покинула ее много лет назад. Картины, висевшие раньше на стенах, теперь исчезли, сами стены выкрашены в бежевый цвет, хорошо сочетающийся с темно-синим покрывалом и картиной над кроватью с изображением ночного океана.

Единственная нетронутая вещь в комнате — наше фото с отцом. Мы катались на вездеходе сразу после ливня. Повсюду была грязь, а папа проехал через каждую лужу на тропе. Я сидела перед ним, перепачканная с ног до головы, но мы оба улыбались. Я помню тот момент, тогда так сильно смеялась, что у меня заболел живот.

«Как я пройду через это, папа?» — думаю я, проводя пальцем по верху рамки, затем подхожу к кровати и ложусь. Натягиваю на себя одеяло и закрываю глаза, лежа без сна, пока через два часа не приходит мама, чтобы позвать меня на ужин.

— Может, по дороге в «Корзинку для пикника» заскочим в винный магазин? — спрашивает мама с пассажирского сиденья моей машины.

— Стоит ли тебе пить алкоголь? — Я хмурюсь и сворачиваю на главную дорогу — то есть, на самом деле единственную в городе.