Бороться и мечтать, огресть и не сдаваться (СИ)

— Да больно надо. А ты не ори, а то ухажер заявится, — хихикнул банник.

— И это знаешь?! Ну ты…

— А что я? Чай не слепой, не глухой, по двору ходить могу. Смешная ты…

— Смешная, значит? Есть с кем сравнивать, значит? Месячный банничек, — ядовито-сладенько пропела Лена. — Молодой, неопытный… Ну-ну.

— Уела, — ухмыльнулся банник. — Ладно, расскажу все.

История банника оказалась простой — дом его, то есть баня, конечно, была в том самом селе. Ну и спалили его по-пьяни. Потом, конечно, новый отстроили, но уж больно духу банному гореть не понравилось. Он хоть и бессмертный вроде как, но неприятно. По крайней мере, так он говорил, а по тому, как морщился и жался от воспоминаний, Лена поняла: не врет.

— Ладно, оставайся, — разрешила она. — Только чтобы не подглядывал!

— Да ты правда дура… — банник обиженно фыркнул. — Сколько мне сотен лет, я и не помню, чего я там не видел? Да и не люблю, знаешь, когда меня грязной водой окатывают.

От банника, согласившегося после вежливых просьб и задабривания «скусностями» в виде грибных пирогов откликаться на «деда Уфтя» вместо полного «Мурлатакампий Уфтяпараевич», от которого глаза Лены едва на стебельках не поднялись, она начала узнавать о волшебстве, которое ее здесь окружало.

Шишка-лакомка оказалась шишаркой, духом, который жил в разлапистой сосне у края поляны, то есть жила — Лена правильно тогда почуяла в ней «девочку». И она, оказывается, не одна такая была — за новой Хозяйкой кто только не следил: духи, точнее, не совсем духи, а их вполне себе материальные воплощения тут были на каждом шагу. Хотя Лена так и не смогла определиться — духи, а может, все-таки волшебные существа?

В березовой роще — Белые феи, похожие на полупрозрачных мотыльков с телами как у девочек-подростков, только величиной с ладонь, в ельнике — Хмарь еловая, на каждой полянке — своя поляница… И лесовики, конечно, тоже были. Говорить могли далеко не все, кстати, точнее, между собой, наверное, как-то разбирались, но Лена скрипение, плеск и щебет — у кого что — понять не могла.

Даже ручей возле бани оказался не просто ручей — у него тоже был дух, и спасибо деду Уфте, вовремя предупредил, что тот «зело капризный и обидчивый».

Когда Лена увидела, как тот маленьким камуфляжной расцветки крокодильчиком вылезает из небольшой заводи, которую демон выкопал, чтобы было удобней брать воду для бани, то едва не расхохоталась. Но когда тот в знак приветствия клацнул зубами, поняла, как же мудро они поступили тогда с тем, чтоб сделать слив бани в противоположную от ручья сторону. И вообще…

Дух ручья изо всех оказался самым вредным — то илом швырялся, то скользкие камни под ноги подкатывал, короче, подходить к ручью для нее почти всегда означало вымокнуть или заляпаться, а чаще и то и другое. Позже банник прознал, что Лена случайно наступила на камуфляжный хвост — ну так поди заметь его в траве, растущей среди гальки! «Задабривать надо», — посоветовал он. Лена послушалась, но никакие «скусности» не помогли.

Ручьевик кое-как принял ее только после того, как та сложила выше по течению, в лесу, несколько каменных горок с водопадиками и посадила вдоль русла пять куртин желтых ирисов, взятых у реки, что текла мимо села. Те вовсю цвели, так что время было не для пересадки, но… «ведьма ты али не ведьма», — спросила Лена саму себя, порылась в записях предшественницы и какое-то заклинание под названием «Вырост» нашла. Ну и… наросло так, что берега ручейка едва не скрылись под густой, но нарядной порослью. Крокодильчику желтые цветки понравились, и он наконец сменил гнев на милость.

Дел было по горло. Укрощение метлы из них оказалось самым простым — Лена просто повела себя с ней как с капризным клиентом: рыкнула, стребовала службу, а потом «провела техобслуживание» — протерла и отполировала метловище, прутья расправила да перебрала — тем дело и сладилось. Полеты стали не только способом всюду успевать, но и немалой отдушиной. Она и сама представляла, как это выглядело со стороны — старушенция на метле с молодецким «И-й-йех-ма!» перед домом делает крутой разворот и, паруся юбками, резко тормозит возле дома. Но не перестала — должны же, в конце концов, у нее быть хоть какие-то удовольствия? Увидит кто? Их проблемы.

Удовольствия… кроме снов, пожалуй, и не было ничего… никого. Ей не раз хотелось воскликнуть, мол, пропади они пропадом, но как тут работают ее восклицания, Лена была в курсе и… не могла с ними расстаться, хоть все было точно как в том анекдоте:

— Вас мучают эротические сны?

— Да вы что, я ими наслаждаюсь…

«И скучаю, скучаю по этому рогатому гаду!» — хотелось добавить, но она держалась, не проговаривая это даже мысленно. Демона явно не хватало, и не только потому, что Лена выяснила, насколько большой была его помощь.