Борозда. Часть 1.

Ну... всё на сегодня... Кому эти записи назначаются – вообще непонятно. Так, для истории. Мало ли что через сто лет с нами будет? Может, всё изменится и нас уже никого не будет, всех обратно отправят, на переплавку или еще зачем. Кого спросить? А так кто-нибудь мои каракули прочитает и удивится – вона, скажет, как у них тут всё было устроено!

Ладно, пойду заряжаться, время позднее. Мы без зарядки больше трех суток не можем. Потом всё – кранты. И голова еще долго дурная, если забудешь зарядиться и вырубишься. Да и наказывают за это, то есть если не уследишь.

5. Девочка Кама

Сегодня только проснулся – тут связь загудела: дескать, пожалуйте в управу, гражданин Степаныч, дельце до вас имеется. Ну, я «прием» нажал, типа да, услышал, мол, иду, – и стал одеваться. Исподнее у нас всё называют «найком», это еще с прежних времен. Кроссовки некоторые тоже зовут «найк», так что порой возникает путаница и веселые шутки. Верхняя одежда тоже вся одним словом – «вольфскин», почему – непонятно. Так управа и объявляет, когда вызывает народ массово на разъяснения или другие мероприятия: дескать, «форма одежды вольфскин» или «одеться по форме найк» – это значит что едем куда-то транспортом и одежду рабочую выдадут. Удобно, что тут говорить, да и путаницы никакой. А то раньше для каждой тряпочки свое название имелось, была большая путаница. Ее еще при родителе моем отменили, а кто сейчас с ненужными деталями лезет, ну, типа «где, мол, моя клетчатая рубашка?» или еще что-то, – тому сперва персональное разъяснение в управе, а на второй раз как всегда, ну то есть что обычно, в шахту...

Я вольфскин натянул... и что-то как почувствовал... сунул руку в щель, где у меня листочки мои хранятся – думаю, приберу-ка туда последний, что вчера вечером записывал. Ну вот... руку сунул – а там пусто.

Та-а-ак, думаю себе. Это уже становится интересно. Сперва конь мне свалился на голову, теперь, значит, по тайникам моим кто-то шарит... так они и уток моих маринованных обнаружат.

Ну, плюнул сердито, на крылечко вышел – конь морду свою тянет: веди, мол, меня на выгон, траву желаю щипать. «Щас тебе травы, дожидайся», – думаю. Пнул коня рукой по морде и двинулся в управу, уже чувствуя недоброе.

Пришел, вхожу. «Вызывали?» – спрашиваю во весь голос, как будто вызова по связи не слышал. Думал, старосту собью сразу с толку, чтоб не перехватил инициативу и не дознался про уток.

Ан нет, в первой комнате пусто. Ну, думаю, сейчас важности на себя напустит староста-то, уселся, думаю, у себя в кабинете, чтобы построже выглядело. Знаем мы эти штуки.

Открываю дверь в кабинет – и чуть не обомлел. Сидит вместо старосты за столом наша девочка старая в старостином кресле – сидит важно так, да только ее из-за стола едва как бы видно. Что тут возьмешь? – ребенок.

- Присаживайтесь, – говорит мне девочка, – гражданин Степаныч. – И строго так на меня взглядывает.

Ну-ну, думаю, а ты не только про еду, оказывается, можешь – типа «спасибо, яблок не надо», ты и по-умному умеешь разговаривать...

- Благодарствуйте, – отвечаю. И усаживаюсь напротив. – Только позвольте мне сразу вопросик...

- Спрашивайте. – А сама ну такой важности напустила – откуда что берется!

- Как же мне вас, – спрашиваю, – следует, к примеру, называть? Какое такое будет у вас имя-прозвище?

- Кама... – отвечает девочка, не задумываясь.

- Кама, – говорю, – такая речка есть к востоку от наших окраин. В Волгу впадает вроде бы...

Блеснул географией – типа знай, мол, наших.

- А я и есть речка, – отвечает девочка, опять-таки не задумываясь. – Это меня временно сюда перевели.

Ну, думаю, да – тебя на мякине не объедешь, девочка Кама.

- А зачем же, – спрашиваю, – коня тогда этого мне подкинули, которого не было? Зачем мне это сельское хозяйство?

- Вот для этого мы вас сюда и пригласили... – И начитает тыкать пальцем по панели связи.

- Вот вы человек бывалый, с опытом, – продолжает она, а сама как бы занята связью.

Давай-давай, думаю, выпытывай – все равно про уток ничего не навыпытаешь...

И тут... как будто холодным потом меня прошибло: ба, думаю, да она ведь за речкой меня видела, какие уж тут утки! Чудо, что я до сих пор не в шахте, если девочки эти и вправду смотрящие, как наши бабы про них шепчутся. Тут не до уток...

- Вы в тайник свой с записями, гражданин Степаныч, давно заглядывали? – спрашивает тем временем девочка, а у меня уже пот холодный по спине струйкой.

- Не знаю... – делаю я лицо поглупее, ну вроде как я не понял вопроса.

- А в Книге Великой ведь как сказано...

- Как? – переспрашиваю я, а лицо делаю дурак дураком, даже кожу на скулах сводит.

- Там ведь не только что зеленика полезная, а черника с красникой нет, там и про уток, и еще много про что написано...

- Про что же?.. – спрашиваю я слабым голосом. – Я и в руках-то Книгу никогда не держал...

- А вот про что... – отвечает девочка – и даже привстала слегка из кресла. – «Не записывай мыслей своих, ибо писчее слово...». Ну?! Так или нет, гражданин Степаныч? Разве писчее слово для мыслей назначено? Разве это ваше предназначение – мысли записывать?