Борт 556

Как она, тогда смотрела на меня своими черными, как та темная перед штормом ночь глазами. Буквально, съедала меня заживо и безжалостно. Не отводя влюбленных глаз. Не стыдясь своего поднявшегося на борт яхты родного брата. Дэниел видел это все и все понимал. И не препятствовал нашим отношениям Дэни.

— Прости меня, Дэни! Прости! — произносил я тихо, почти шепотом. И про себя. Глядя в ночную темную, бьющуюся о борт Арабеллы воду — Прости меня ради любви к твоей сестре! Дэни, братишка!

Я, снова заплакал, как ребенок навзрыд. И, опустил голову на руки, повиснув на леерных бортовых перилах ограждения нашей яхты.

Я чудом уцелел и спасся в той бездне и от преследования, а Дэниел погиб. Погиб в самолете своего отца. Погиб жуткой смертью. И надо было доделать, то, что мы с ним вместе не доделали.

Эти черные бортовые самолетные самописцы борта 556, остались там внизу у хвоста разбившегося самолета. Мы успели их извлечь до самой трагедии с Дэниелом. И я обязан был их доставить на борт нашей яхты Арабеллы. Это, теперь было моим долгом во имя его памяти. И святой, теперь обязанностью сделать это, не смотря ни на что. И чего бы мне это ни стоило.

Сзади на мои плечи опустились девичьи моей Джейн руки. И обхватили меня за шею. Джейн прислонилась всем телом к моей мужской спине тридцатилетнего мужчины, плачущего как ребенок по своему погибшему под водой лучшему другу. Она положила на мою спину свою растрепанную. И не прибранную ни в пучок, ни в хвостик черноволосую девичью миленькую в горючих слезах голову. Моя ненаглядная любовница Джейн прижалась крепко к моему дрожащему в рыданиях телу. И мы плакали оба, закрыв свои глаза. И не могли успокоиться. Позабыв про все на свете. И, даже про ожидаемую впереди нас двоих опасность.

— Я ждала вас — она сквозь слезы пролепетала еле слышно — Ждала до самой темноты. Что ж вы так долго, Володя?

— Любимая моя девочка — произнес я — Дэниел погиб в самолете. Я не смог ему помочь.

— Я порезала руку ножом на кухне — в ответ произнесла моя Джейн — Очень было больно. Но, ничего, я своей той мазью помазала, и все прошло — Джейн, словно не слышала меня и говорила о своем.

— Ты слышишь меня, моя девочка? — произнес я, понимая ее шоковое состояние. Я делал все, чтобы помочь ему, но не смог спасти твоего брата Джейн.

— Ничего все пройдет. Я помазала мазью. И все пройдет — произнесла как-то, тихо она. Сама про себя — Все заживет, мой Володя, миленький мой — она провела правой рукой по моему лицу, и снова произнесла — Такой же, как и тогда, не бритый, и колючий.

— Джейн! — уже громко произнес и нервно я — Милая моя, да, слышишь ли ты меня!

Уже подозревая ее в том, не сошла ли моя любовь с ума от такого удара.

— Ты должен мне рассказать, как было, Володя — сказала вдруг, прейдя в себя, мне Джейн. Отпустив свои руки с моей шеи. И отойдя от меня в

полной темноте на палубе — Расскажи, что случилось.

Она пошла на ощупь назад в трюм. В каюты и у лестницы вниз, произнесла, остановившись — Я должна все знать.

* * *

Я рассказал Джейн все. Все как было. Весь тот ужас, что я пережил там, под водой. И про гибель Дэниела.

Я не хотел всего рассказывать, но Джейн настояла, не смотря на весь тот ужас, который ей пришлось услышать. Она сказала, что простит меня, только тогда, когда узнает всю из моих уст правду о Дэни. Какой бы она не оказалась ужасной.

Джейн слушала, молча в главной каюте яхты. Она уже не плакала и не рыдала. Совершенно, хладнокровно и без эмоций. Она напилась крепкого дорогого своего французского вина. И пребывала в прострации и шоке, думая, что так ей будет легче. Смотря на меня, рассказывающего ей о том, кошмаре какой мне пришлось пережить до наступления ночи. Там на дне того морского островного плато.

Широко открыв не моргающие, черные свои она цыганские, как сама ночь девичьи в слезах глаза, осуждающе смотрела, не отрываясь на меня. Моя красавица Джейн. Ловя каждое мое слово. Стараясь все уловить в том моем рассказе. Где, правда, а где ложь. Она не доверяла, снова мне. То наше начало построенное на недоверии, вылилось вот сейчас при гибели Дэниела. Ее безумная ко мне любовь нарушила это недоверие. И вот, я получил то, что было тогда, только еще страшнее. Это, снова вспыхнувшее недоверие вернулось назад, разрушая окончательно, нашу безумную двух влюбленных друг в друга любовь. Тот ее страх еще вначале нашего знакомства ко мне, когда я появился на яхте передо мной, вылился в новом виде. В виде презрения в Джейн красивых цыганских черных глазах, моей ненаглядной любовницы.

Джейн не доверяла мне. Считая, теперь меня, наверное, подлецом, трусом, погубившим ее братишку Дэни. В Джейн пьяных глазах была озлобленность и презрение, перемешанные с неудержимой ко мне любовью. Именно, любовь ее ко мне не давала моей любовнице Джейн Морган, сломать окончательно все наши отношения. Именно, любовь.