Бортовой журнал 6

Так что у каждой нашей помойки должен сидеть кот, а рядом должна бродить бродячая собака.

Вот только травить крыс не надо, а то коты и собаки помрут, поев отравленных.

А как же сами коты? Они же тоже переносят болезни! И собаки! – скажут мне.

Переносят. И коты, и собаки, и лисы, и вороны, и голуби (на которых, кстати, тоже можно найти управу).

Ну так их же лечить надо. Всех этих котов-собак. Надо. Ветеринарная служба города начинает немедленно лечить дворовых котов и собак. Стерилизовать, лечить и все прочее.

Мало того, в отремонтированные подвалы делаются специальные лазы для кошек. Ну, так, как это делали наши предки, хранящие зерно в амбарах. В тех амбарах делался лаз для кошки, которая там и жила. Была даже такая специальная порода кошек, способная жить на улице. Дикая скандинавская кошка. Ее предки у нас называются сибирскими котами.

Заведем в каждом дворе кошек, будем их подкармливать, поить и лечить, и наступит у нас гармония с крысами.

А то ведь победят они нас. В борьбе с ядами.

В Европе, например, давно оценили кошек. В некоторых городах Испании, например, они сидят чуть ли не на каждом квадратном метре. Кошки абсолютно дикие, но муниципалитет их подкармливает и наливает им в плошки воду в жаркие дни. И кошки те прекрасно выглядят. А вот крыс не видно.

Когда-то в средневековой Европе инквизиция боролась с ведьмами. На костер шли не только люди, но и кошки. Результат? В – Европу пришла чума. Чума приходила много раз, а потом люди все поняли и развели котов.

До них дошло: не будет котов, чума будет.

Когда-то я служил на подводных лодках. В одно время лодки наши заполонили крысы. Что только не делали, чтоб их извести. Ничего не помогало. Помогли коты. Затащили на лодку котов – и все. Нет, крысы никуда не делись, но только они теперь бегали не сотнями по лодке, а одна-две.

Так что в борьбе с крысами надо бы поступить так, как поступил сам Господь Бог: завести котов.

* * *

Как только я намереваюсь вздремнуть, так сейчас же мне является он. Лысоватый, подловатый кризис. Вы думаете, что о кризисе нельзя так сказать?

Можно. Кризис– он ходячий.

* * *

Признаюсь, мне не хватило духу пожелать кому-либо зла.

Что-то на меня нашло, после чего пришло осознание того, что если я пожелаю зла, то что же останется высшим силам? Им же тоже хочется пожелать, а тут я у них все время болтаюсь под ногами.

* * *

Парень в День ВМФ поднял на крейсере «Мурманск» Военно-морской флаг СССР. И все бы ничего – подумаешь событие, но только крейсер «Мурманск» теперь сидит на мели у берегов Норвегии и до него еще добраться надо.

Когда-то, в 1975 году, сразу после училища я чуть не попал на этот крейсер служить. Он тогда стоял в Мурманске, в Росте на ремонте. На нем служили мои друзья.

Потом его отремонтировали, и он еще долго ходил в море.

После – снова ремонт и лихие 90-е годы.

Тогда все продавали. Кому угодно.

На иголки и так, для увеселения.

Крейсер «Мурманск» тоже продали. Нашим южным соседям по планете.

Все-таки у каждого корабля свой норов. Кто-то спокойно идет под резак, а кто-то не хочет, бунтует, рвет тросы.

Его вели на буксире. В ночь под Рождество 1994 года в Норвежском море он сорвался с привязи, побродил немного, а потом нашел свою мель – остров Соройя, коммуна Хансвик, провинция Финнмарк, Норвегия.

В море вылилось топливо. Почему-то не откачали его перед тем как вести крейсер на погибель. Вот теперь оно и выливается чуть чего. Чуть тронешь крейсер, так и получите. Будто прирос он к этим неласковым берегам.

Не хочет корабль уходить. Не сдается. Грозный он и по сию пору.

Норвежцы не стали делать из него бордель. Так и стоит, привлекая туристов. От них отбоя нет. Тянет их на него.

Каждый, кто ступает на его борт, невольно проникается чувством глубокого уважения к России, к русскому флоту, к русским морякам.

– Все же русские немного ненормальные, – говорят смущенные норвежцы, осматривая исполина.

Ненормальные мы.

Это точно.

До сих пор украшаем флагами несуществующего уже государства несдавшиеся корабли.

* * *

Очень странно, что при наличии вокруг такого количества экономов мы до сих пор не имеем полного расцвета в экономической сфере.

Нет, конечно, какие-то сумерки уже очевидны, но все еще, осмелюсь заметить, не сходятся концы. Ведь любое арифметическое действие предполагает абсолютное тождество по обе стороны от предлагаемого знака равенства, а тут – то с той стороны, то с этой – глупость какая-то.

* * *

Нечего напускать на себя важность и делать вид, будто мы пуп Вселенной.

Мы совершенно не пуп. Мы запуп – место, которое стремится к тому, чтобы быть пупом.

* * *

Все должно быть детским. То есть все должно быть лишено логики взрослого человека. Поэтому сказуемое у нас не сказуемое, а подлежащее не подлежащее.

А между существительным и прилагательным порой нет согласия в числе, роде и падеже. Всем правит интонация, ударения, внешний вид, брови, поза и разрывы между словами, именуемые паузами. Язык выхолощен, слова потеряли смысл. Зато на этом языке можно писать законы. И все будет законно, что тут ни сделай. Когда надо – законно, когда надо – нет. Чудные дела.

* * *