Бортовой

Линии отца и брата были заняты: как бы они друг с другом не трепались, Валька умеет зубы заговаривать. Маме я звонить до сих пор не решался. Попросту не знал, в курсе ли она. Ещё доведу родного человека до инфаркта… Коммуникатор Инны был отключён. Она всегда так делала, пока бывала на срочном вызове или в операционной. Нейрохирургия требует максимального сосредоточения. Оставалось одно: набрать номер сына. Если он ходит в школу для детей работников станции, то как раз сейчас должны были закончиться занятия его группы.

Эх, Серёжик… Два с половиной года прошло… Каким ты стал? Знаешь, что со мной случилось, или нет? Считаешь меня героем, как уверял отец, или подонком, бросившим семью ради космоса?

Скоро узнаю.

Его не пропустят в закрытый контур станции, а мне нужно будет хорошо извернуться, чтобы этот самый контур покинуть. У меня полноценная идентификационная карта, но только виртуальная. Физического её носителя не существует в природе – за ненадобностью. Идентификацию можно записать на защищённый чип робота и спокойно расхаживать по огромному космическому городу, но тут претензии ко мне могут возникнуть у службы безопасности. Гуляющий андроид с голографической оболочкой – а робота от человека любой ручной сканер мгновенно отличит – выглядит подозрительно, особенно на военном объекте. Замучают проверками. Выпросить пропуск у Эрнеста? Это вариант, но моё нездоровое самолюбие получит непоправимый урон. Конечно, если придётся выбирать между самолюбием и сыном, выбор будет понятно какой, но доводить до этого не хотелось. Постараюсь вывернуться.

На пограничных базах порядки построже, а в самоволки мы бегали. Причём ещё и ухитрялись не попадаться. Неужели я так постарел и остепенился, что не смогу повторить кое-что из арсенала лихой молодости?

Пожалуй, что и нет. И годы не те, и физические возможности, мягко говоря, ограниченные. Ходить ещё толком не научился, а туда же, через охраняемый периметр проникать. И нет рядом компьютерного вундеркинда Лёхи Кузнецова, способного поладить с любой системой слежения.

Что же мне остаётся? Видимо, только одно: морду кирпичом и тупо идти через проходную. То-то охрана удивится.

Ради такого случая я сверстал себе голографический образ в парадной форме с капитанскими нашивками и планками наград. Эдакий бравый летун, девичья погибель. Если бы ещё потвёрже держался на ногах, было бы вовсе замечательно… Эх, давненько я не видел себя в зеркале.

Мелькнула мысль, что квантовые компьютеры очень долговечны. Говорят, первые образцы работают до сих пор… Почему-то эта мысль не улучшила настроения. Скорее, наоборот.

Ладно, хватит рефлексировать. Меня сын ждёт.

Сегодня дежурила группа офицера Бъёрнсдоттир, почти полностью состоящая из дам и девиц разных возрастов. Пожалуй, это даже к лучшему. «Морда кирпичом» отменяется, нужен образ героического лётчика. Ну, тот самый, с плакатов – грудь колесом, гагаринская улыбка и оптимизм в глазах. Девочек нужно слегка шокировать, тогда больше шансов, что формальности будут сведены к минимуму.

У андроидов в левой руке обычно вмонтирован защищённый микрочип, содержащий заводской номер аппарата и сведения о владельце. Туда я и записал свою личную идентификацию. На первое время сойдёт, а там придумаю что-нибудь получше. Но теперь достаточно взмаха раскрытой ладонью над столбиком сканера, чтобы на голоэкране у старшего офицера смены проявилась моя физиономия с биографией.

М-да. Я рассчитывал на лёгкий шок, а не на ступор всей смены.

– Приветствую, барышни, – как можно приветливее улыбнулся я, подходя к стойке с турникетом. – Вот, решил наконец использовать своё право на отгул. Как насчёт выписать пропуск?

– Капитан? – Хильд была потрясена зрелищем не хуже своих сотрудниц, до сих пор пребывавших в онемении, но пришла в себя первой. – Как?.. Вы – андроид? Но в вашей идентификации ничего не сказано…

– Только сегодня купил аватара для походов в город и общения с семьёй, – ещё лучезарнее улыбнулся я. – Можешь проверить, не так давно доставили… Хильд, будь другом, выпиши мне разрешение на выход за периметр. Я их… больше двух лет не видел.

Сволочь ты, Кошкин. Скотина. Играешь на слабых струнках безнадёжной старой девы, да ещё спекулируешь собственной семьёй. Лучше бы конфет и шампанского пообещал принести. Вон как бедняга смотрит на тебя. Высокая, кряжистая, некрасивая блондинка сорока лет от роду с легко краснеющим лицом – именно такие и сохнут по женатым пилотам, чтобы ночами рыдать в подушку от неразделённой любви. Так. Чем скорее я отсюда смоюсь, тем лучше для всех.