Бортовой

Том, как обычно, умчался в жилой сектор станции – покупать кофе и ругаться с поставщиком любимой игры. Куда ходили и что делали братья Мацунори, я не знал: японцы вообще скрытный народ, а эти двое были эдакими концентрированными жителями Страны восходящего солнца. Их перемещения – забота СБ, а меня, если что не так, поставят в известность. Вуур пошёл общаться с соотечественниками: на станции обитала небольшая чуланская диаспора – в основном учёные и торговцы. Он не делал секрета из этих встреч, и всегда делился со мной впечатлениями, когда возвращался на борт. А на вопрос, почему он предпочитает работать среди людей, ответил: «С вами интереснее». Это верно, с нашей колокольни чуланцы несколько занудны. Учёные понятно где: идёт пресс-конференция, на которой они объявили об открытии антиграв-кристаллов, демонстрируют образцы и графики. Наверное, поэтому от Эрнеста до сих пор нет послания. Занят. И остались мы с Ником Свечиным одни. Земляк закруглял свои дела на борту, передавая данные бригаде технарей со станции, а я… Я занимался своей новой идеей-фикс. Кроме того, у меня после штатной проверки программного обеспечения возникли некоторые вопросы, ответы на которые мог дать только один человек. И я не откажусь ему их задать, пока он на борту.

Ник не просто так подарил мне кучу фильмов на кристалле. Он был заядлый киноман, и даже имел некоторый вес в сетевом сообществе кинокритиков как знаток фантастических фильмов. Он мог наизусть перечислить антологию любого режиссёра, подвизавшегося в этом жанре, начиная с двадцатого века. И чёрт меня дёрнул воспользоваться его обширными познаниями… Словом, когда Ник, привлечённый ненормальной активностью бортовых роботов-ремонтников, сунулся в отсек, где обычно содержались, проверялись и, по необходимости, пересобирались разведботы, его взору предстала картина родом из апокалипсиса. Роботы, не обращая внимания на человека, без малейшей суеты занимались сборкой скелетоподобного металлического монстра. Но не успел Ник отреагировать на это непотребство, как монстр повернул к нему жуткое лицо с горящими алым видеокамерами в глазницах.

– I’ll be back, – проскрипел он голосом Арнольда Шварценеггера.

Вот честное слово даю: Ник где стоял, там и сел. Просто взял и сполз по стеночке, попутно ловя отпавшую челюсть. Мне аж стыдно стало. Убрав голограмму, я оставил на виду самый обычный жёсткий каркас робота-андроида. Он тоже скелетоподобен, но не так жуток, как легендарный Терминатор… Надо отдать Нику должное: он быстро сообразил, кому обязан встречей с героем древнего фильма.

– Кэп, ну и шуточки у тебя! – проорал Свечин, вскакивая на ноги и швырнув в моего аватара снятой ещё в коридоре рабочей курткой. – Бляха-муха, так заикой на всю жизнь остаться можно!

– Ладно, Коль, прости дурака, – повинился я. – Каюсь. Тоскливо тут сидеть, как в консервной банке.

– Тебе, бля, тоскливо! Зато нам весело, до слёз ухохатываемся! – обозлился Ник. – Проблемы с головой? Лечись!

И пулей вылетел в коридор. Если верить маячку его браслета, стопы он обратил не к трапу, а в свою каюту. Ещё бы, после такого стресса нужно успокоиться, а не бегать по станции и нервировать безопасников.

Пока я смонтировал на каркас голопроектор и загрузил в него свой обычный образ, мои сенсоры уловили едва слышный шум включённой вентиляции и дымок сигареты. Ник успокаивал нервы. Он редко курил, и всегда именно для снятия стресса. Нужно извиниться перед ним. В самом деле, с чувством юмора у меня, как у любого пилота, не очень, и подшучивание над экипажем может плохо кончиться.