Бортпроводница

— Не-а. Мы ставили «Изюминку на солнце», и я играла Руфь. Режиссер дал мне сценические сигареты. У них внутри мел или что-то вроде того, чтобы выглядело так, будто идет дым. Но я не умела держать сигарету. Поэтому после репетиции купила пачку, чтобы потренироваться. Ну, знаешь, как настоящие актрисы, типа войти в роль.

— И когда ты курила?

— В смысле, раньше?

— Угу.

— Обычно именно в такие моменты.

— Во время пожарной тревоги? — вскинула бровь Кэсси.

— Когда мне было скучно. Или на прогулке. Или после секса.

— Как Алекс Соколов.

Кэсси не планировала произносить это вслух. Интересно, с чего бы она о нем вспомнила?

— Парень, убитый в Дубае?

— Да. Он курил, только когда уезжал за границу: в Европу, Россию или на Ближний Восток. По крайней мере, так он сказал.

Макайла, похоже, задумалась.

— Ты хорошо его знала? Я считала, вы познакомились на рейсе из Парижа.

— Так и есть. Я не горжусь тем, что в итоге провела с ним ночь. Но да, мы познакомились в самолете.

— Он был хорошим парнем?

К ним подошел еще один член экипажа, Джастин, мужчина чуть старше Кэсси. Перед эвакуацией он надел синие джинсы и белую оксфордскую рубашку. По крайней мере, Кэсси предположила, что ему пришлось одеться. Вероятно, как многие ее коллеги, во время путешествий он спит голым, чтобы не возить с собой пижаму. Или ему становится жарко, как Кэсси, и, засыпая, он наслаждается прикосновением прохладных простыней. Может, ему нравится эротический заряд, возникающий от такого прикосновения. Кэсси уж точно нравится.

— Добрый вечер, дамы, — поздоровался он. — Ничто не сравнится с парой часов крепкого сна, который прерывает визг сирены. В смысле, пожарной тревоги.

— Да уж, — согласилась Кэсси.

А после, наверное, потому, что достигла стадии, когда ей стало абсолютно наплевать, что подумают о ней люди, снова обратилась к Макайле, отвечая на ее вопрос:

— Да, Алекс Соколов был хорошим парнем. По крайней мере, со мной. Может, он замышлял какую-то гадость. Может, занимался темными делами. Я плохо его знала и была слишком пьяна, так что моей оценке вряд ли стоит доверять. Но мне он понравился.

Она повернулась к Джастину и голосом, настолько безучастным, насколько вообще возможно, голосом женщины, уверенной, что все ее мечты и надежды прошли мимо, пояснила:

— Мы говорим о человеке, с которым я переспала в Дубае, о том, кого убили в нашем номере. Простите, в его номере.

Джастин помолчал пару секунд, потом поднял руки вверх в универсальном жесте, показывающем, что человек сдается.

— Я могу отойти, если вам надо поговорить наедине. Не хотелось бы влезать в личный разговор, — произнес он беззаботно.

— Нет, — остановила его Кэсси. — По-моему, у меня уже не осталось никаких тайн.

Как только слова сорвались с губ, она осознала, насколько они нечестны. В них не было ни капельки правды. В каком-то смысле это был худший вид вранья, поскольку оно предполагало, что она отказалась от всех секретов и лжи. Но конечно, она просто жила в другом круге секретов и лжи.

— А ты надеялась на продолжение после прилета в Америку? — поинтересовалась Макайла.

— Наших отношений? Вообще-то, нет. Но ту ночь мы провели весело. Может, захотели бы встретиться снова. Может, нет. — Она положила телефон в сумку рядом с пистолетом и добавила: — Маловероятно, учитывая, что это не в моем стиле.

Джастин смущенно опустил взгляд. Все трое заметили, что шнурки на его кедах развязаны, поэтому он присел на корточки. Кэсси подумалось, что он, наверное, рад заняться хоть чем-нибудь, лишь бы не слушать разговоры о печальном финале ее похождений в «Роял финишиан».

— Мой вечный порок — пьянство, — сказала она Макайле. — Я никогда не курила. Не уверена, что смогу бросить пить так же, как ты перестала курить. Черт, да я точно знаю, что не смогу!

— Ты пила, когда включилась пожарная тревога?

— Одна ночью в гостиничном номере с бутылкой текилы? Это на меня похоже. Но не в этот раз. Я сегодня вообще не пила.

— Ну вот видишь, ты в порядке.

— Нет, я не в порядке, — вздохнула Кэсси. — Я в полном беспорядке. Ты же видела, что я устроила утром в аэропорту.

Джастин выпрямился и сказал:

— Случай во Фьюмичино не имеет никакого отношения к пьянству. Ты была трезвая.

На несколько мгновений повисла пауза, и Кэсси показалось, что он хочет обнять ее, утешить, но опасается, что это будет истолковано как недостаточно галантный жест.

— Ты же была трезвая?

— Да, — ответила Кэсси.

— Вот видишь.

Из отеля вышли двое пожарных, следом за ними — джентльмен в черном костюме и галстуке, ярком, как кленовый лист поздним сентябрем в Новой Англии. Сначала на итальянском, потом на английском он обратился к гостям. Представился ночным администратором, принес глубокие извинения за неудобства, вызванные ложной, как, к счастью, оказалось, тревогой. Сказал, что все могут вернуться в свои номера или, если пожелают, заглянуть сначала в бар, который откроют на час, чтобы постояльцы могли пропустить стаканчик перед сном за счет заведения. Бесплатные напитки, объяснил он, наименьшее, что может предложить отель, чтобы извиниться перед гостями за то, что их вытащили из постели посреди ночи.