Босфорская война

С.Н. Плохий в одной из своих работ замечает, что османская столица была «главным объектом казацких нападений». Определение «главный» в русском языке имеет двоякое значение: самый важный и основной. Второе значение здесь неприменимо, поскольку в морской войне помимо Стамбула и Босфора у казаков было много и других объектов атак, но первое значение вполне соответствует реалиям: Стамбул действительно был и не мог не быть по своему положению самым важным из всех пунктов, которые подвергались казачьим нападениям.

Так выглядят причины набегов казаков в этот район, и из них, в общем, видны и цели походов. Удары по Босфору, показывая силу казачества, должны были наносить заметный и весьма болезненный урон Турции в самом ее центре, непосредственно у имперской столицы. Османскую мощь здесь можно было весомо подорвать не только опустошениями и грабежами района, который был богатейшей провинцией государства, но и дезорганизацией военного и гражданского управления, морских сообщений и торговли, снабжения столицы, а из нее и через нее также других городов. Результатом должно было явиться ослабление турецко-татарского натиска на казачьи земли.

Разгром Босфора мог хотя бы отчасти и на время парализовать османские военно-морские силы, отвлечь их с других участков морского театра. Набеговые морские действия, заключающиеся во внезапных стремительных ударах по береговым объектам противника, во все времена имели целью способствовать завоеванию инициативы на море, и операции казаков здесь не являлись исключением: удары по проливу, имевшему такое большое значение, должны были чувствительно сказаться на положении в Черном и Азовском морях вообще, а следовательно, в Запорожье и на Дону.

Вне всякого сомнения, казаки учитывали и морально-психологическое воздействие ударов по центру империи на ее правящие круги, вооруженные силы и население. Еще в первой половине XVII в. Якуб Собеский, маршал польского сейма и белский воевода, замечал, что запорожцы своими нападениями «доводили султанов до бешенства» и, «желая навести ужас на столицу, жгли ближайшие к ней села». Современник казачьих набегов, довольно хорошо знакомый с казаками, как видим, был убежден именно в такой цели пожаров, устраивавшихся сечевиками на Босфоре[12]. Из истории казаков мы вообще знаем о случаях их военных действий, специально задумывавшихся для того, чтобы нагнать страху на неприятеля, подорвать его моральный дух, и не видим причин, по которым подобные цели не могли преследоваться казаками в окрестностях Стамбула.

Обратим внимание и на другое обстоятельство морально-психологического плана. В.В. Макушев отмечает, что казаки «невероятными подвигами храбрости приводили в трепет турок, поддерживали в наших единоверцах и единоплеменниках (на Балканах. — В.К.) веру в православную Русь и снискали себе уважение даже у расчетливой и дальновидной синьории Венециянской». Казаки догадывались, какой эффект будут иметь их набеги на Босфор, и поэтому очевидно, что одной из целей ударов по столичному району было воздействие на антиосманские силы как в самой империи, так и за ее пределами, а также упрочение казачьего престижа в Европе. Во всяком случае, еще в 1580-х гг. запорожский гетман заявлял представителю Ватикана, что казаки воюют с Турцией «во славу божию и на вечную память казацкого имени» и что они уверены в поддержке балканских народов.

Наконец, казаки в ходе своих набегов освобождали пленников и получали добычу, и цели такого рода, несомненно, преследовались и в походах на Босфор.

О роли добычи скажем особо, поскольку отдельные современники из «антиказачьего лагеря», а впоследствии и историки воспринимали ее получение как «генеральный мотив» казачьих действий, в частности и у Стамбула. У Я. Собеского, высказывание которого мы только что приводили, можно встретить и замечание, что запорожцы считали грабеж «главной целью войны и победы». А.И. Ригельман объяснял набег казаков на Босфор 1624 г. и другие их военно-морские акции «паче как бы врожденной уже издавна ненавистью и злобой на турок и татар», но также и «жадностью к грабительству и к воеванию». Из историков в «грабительском» подходе особенно заметен П.А. Кулиш, который утверждает, что набеги казаков на Малую Азию[13] вызывались «необходимостью заработков на стороне» и что именно добыча являлась «побудительной причиной геройства казацкого» на Босфоре.