Босиком по 90-м

Прошло немногим более часа, и народ уже рассаживался в подъехавший автобус. Мы приехали в гостиницу. Появились и другие представители принимающей стороны. Выяснилось, что они не собираются нести расходы по обслуживанию нашего самолёта, проживанию и питанию экипажа (мы с Аликом тоже были внесены в список членов экипажа), поскольку никаких денег томский партнёр им не перечислил. Более того, гостиничные номера тоже не были оплачены Томском. По их словам, они ждали, что мы привезём наличные. Назревал скандал. Томичи чувствовали себя брошенными и смотрели на нас с надеждой, как на своих спасителей. Мне было жаль людей, и я уговорил хозяина отеля расселить туристов на три дня, уверяя, что Верёвкин переведёт нужную сумму. Тот согласился, но забрал их паспорта. В общем, случилось то, чего я больше всего опасался. Мы остались в чужой стране с незаправленным самолётом, с экипажем, за проживание и питание которого через три дня мы должны будет заплатить, и с туристами, отдавшими паспорта в залог и надеющимися только на нас – нас, распоряжающихся суммой в 180 долларов! Капля в море! Требовалось, по крайней мере, в сто раз больше! Но где взять столько денег, да ещё в чужой стране? Дело осложнялось ещё и тем, что в ОАЭ должников вроде нас просто сажали в тюрьму, как мошенников. О таких случаях я слышал не один раз. Местные власти на этот счёт не особенно церемонились.

Алик молчал и курил одну сигарету за другой. Он чувствовал свою вину, но не оправдывался, а смотрел куда-то вдаль, будто оттуда должно явиться чудесное спасение. Мы взяли такси и поехали в отель к экипажу. Аэропорт, как и гостиница, располагался в тринадцати километрах от города, и потому наш скромный капитал уменьшился ещё на десять единиц. Проезжая через центр, я заметил вывеску на русском языке: «Авиакомпания и турагенство «Чайка». Сам не знаю, зачем я запомнил этот дом и перекрёсток.

Город точно вымер, но уже начинало светать.

В гостинице мы проспали до обеда. Выяснилось, что питание стоило 30 долларов на человека в сутки. Такое роскошество мы не могли себе позволить и чтобы купить хот-дог, и банку «Кока-Колы», ходили пешком в аэропорт по невыносимой жаре, проваливаясь по щиколотку в травяную, пропитанную водой массу бесконечных газонов. Они занимали всё пространство перед аэровокзалом, и обойти их не было никакой возможности. Казалось, мы шли по болоту.

Еду экономили и делили по-братски.

Мой друг стал избавляться от паники, но всё равно надеялся только на меня. Он задавал один и тот же вопрос, принимавший разные формы: «Что ты собираешься предпринять?», «Мы так и будем сидеть, сложа руки?», «Где взять деньги?». Я едва сдерживался, чтобы не вспылить, но понимал, что от этого легче не станет. Одно было ясно – надо ехать в Шарджу. Находиться в номере было бессмысленно. И мы отправились в город.

Таксист высадил нас в самом центре. План был простой. Надо было найти какую-нибудь туристическую фирму, которая согласилась бы понести расходы по обслуживанию нашего самолёта, гостинице лётчиков и туристов. Взамен они получили бы возможность работать с томичами и принимать по два рейса в неделю. А эти издержки были бы оплачены со следующего прилёта. Я не сомневался, в том, что потом Верёвкин согласится на все наши условия. К тому же, на наш счет уже должны были поступить его деньги, и мы готовы были их привести новым партнёрам даже наличными. А вообще-то, такой обман не мог просто так сойти Верёвкину с рук. Но сейчас было не до мести. Нам предстояло найти выход из тупика.

Мы протопали немало улиц. Солнце палило так, что не только рубашка, но и брюки пропитались потом. Сам не знаю как, но ноги вынесли меня на уже знакомый перекрёсток. Подняв голову, я увидел знакомую вывеску: «Авиакомпания и турагенство «Чайка». Я нажал кнопку домофона. Женский голос спросил на английском, кто нам нужен. Пришлось объяснить, что мы ищем партнёра для приёма туристов в Шардже. Дверь отворилась, и нас впустили. Прямо перед нами открылся лифт. В кабине имелась только одна кнопка: «3 этаж».

Через несколько секунд мы попали в секретарскую – прохладное помещение, отделанное белым мрамором. Девушка лет двадцати пяти любезно провела нас в соседнюю комнату и осведомилась на чистейшем русском языке, какие напитки мы предпочитаем. Застигнутый врасплох этим вопросом, я лишь пожал плечами. Она улыбнулась и принесла поднос со стаканами, и апельсиновым соком. Внутри графина плавали кубики льда. Жажда нас мучила давно, и графин опустел быстрее, чем успел растаять лёд.

В глаза бросилась настольная табличка: «Курение приветствуется!». Прямо перед нами висела карта мира с подсветкой, игравшая синими (где моря и океаны), жёлтыми (где пустыни) и коричневыми (где горы) цветами. На другой стене – карта России. Дорогая мебель свидетельствовала о высоком статусе хозяина офиса. В тот момент я отчётливо понимал, что это наш первый и, возможно, последний шанс выкарабкаться из почти безвыходной ситуации. Позже Алик мне признался, что точно такие же мысли посещали и его.