Босиком по лужам

А потом мы болтали! Обо всем! Сначала на кухне. Потом перебрались в гостиную на мягкий пушистый ковер. Он без умолку рассказывал какие-то смешные случаи из их богатой жизни. Как хулиганили в школе, доставая учителей и одноклассников. Как однажды ему на сцену кто-то бросил тампон. Настроение было хорошее, публика принимала замечательно, и Билл решил приколоться, поднял его и спросил: «Неужели вы думаете, что это мне пригодится?» Ржали все, включая самих ребят и охранников, а ролик с тем тампоном долго держал рейтинг в Интернете. Как однажды к гитаре Тома прилип… презерватив. И бедный брезгливый Том полпесни пытался его безуспешно скинуть, сгорая от стыда и отвращения. А они с Георгом едва сдерживались, чтобы не начать гоготать прямо на сцене, потому что лицо Тома в тот момент надо было видеть: он разве что не рыдал от отчаянья! Потом гитару долго дезинфицировали, но парень так и не смог заставить себя на ней играть, пришлось уничтожать инструмент на съемках очередного клипа. Или как за колки баса Георга зацепился чей-то брошенный на сцену лифчик неимоверных размеров, который Георгу пришлось не просто полпесни таскать по сцене, но и выносить на поклон, потому что самостоятельно сниматься лифчик отказался. А Билл с братом и Густавом еще долго издевались над другом, подкалывая «этой шапочкой для сиамских близнецов».

— Давай еще выпьем, — веселился Билл и… навалившись на меня, полез за колой с абсентом, едва не просыпав пепельницу.

Стало щекотно. Я захохотала, поджимая ноги, пытаясь увернуться на бок. Билл не удержался и рухнул лицом мне на грудь, давясь от смеха. Мы начали бороться — кто первым дотянется. Подмяв меня под себя, Билл вырвался вперед, схватил бокал и вознамерился вернуться обратно на свое нагретое место. Но я-то не видела, что он уже с бокалом, резко развернулась и… мой красивый, уже хорошо распахнувшийся халатик, обдало липким теплым коктейлем! Материя тут же облепила тело. От неожиданности я втянула живот и некоторые капли начали стекать в пупочную впадинку. Он с интересом наблюдал за их движением по моему телу.

— И что теперь делать? — поинтересовалась я. — Неси полотенце. Не могу же я валяться в таком сладком виде.

Взгляд стал лукавым. Он чуть капнул остатками колы на тело. Я опять втянула живот. Капли вновь скатились во впадинку. Билл наклонился и выпил их, коснувшись кожи языком. Я дернулась, не смогла сдержать тихого стона. Мальчику понравилось. Он, внимательно наблюдая за мной, начал играться. Еще несколько капель. Губы аккуратно собирают пролитое. Стон… Горячее дыхание обжигает кожу. Пальцы медленно ползут по контуру материи, аккуратно приоткрывая тело. Вверх. По чуть-чуть… Низ живота тянет от возбуждения. Старюсь удержать дыхание. Билл как-то робко развязывает пояс, словно удивляясь самому себе, откидывает полы халатика, которые еще каким-то чудом кое-где меня прикрывают. Я слежу за ним из-под полуопущенных ресниц, с трудом сдерживаясь, чтобы не захохотать. Билл рассматривает открывшееся загорелое тело с видом голодного студента, который каким-то чудом оказался на банкете около самого вкусного блюда. Он плотоядно облизнулся от удовольствия и… пребольно укусил меня за сосок. От неожиданности я громко вскрикнула. Парень испуганно отпрянул. Лицо исказилось от страха. Мой крик перешел в гогот.

— Ты решил меня съесть?

— А что он так призывно торчит? — обиженно вопросил он.

— Кто? — прохрюкала я, рыдая от смеха. Такого просто не бывает!

— Сосок, — покраснел парень.

Я не могла говорить минут пять. Обливаясь слезами, корчась на полу, задыхаясь от смеха до боли в животе и спине, мы ржали. Когда становилось совсем невмоготу, поднимали друг на друга глаза и опять начинали хохотать.

— Ну это же не повод его есть! — кое-как между смеховыми всхлипами произносила я.

— Но он такой вкусный! — захлебываясь отвечал Билл.

Он все еще смеялся, а я нависла над ним, любуясь зажмуренными глазами, слезами, сползающим к вискам, морщинками, образующимися от смеха. Такой хороший веселый мальчик.

— Что ж, придется тебе объяснить, что делать с сосками, — строго сказала я.

Я, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Рука спокойно, но уверенно развязывала пояс его халата. Билл перестал ржать, пялился на меня, почти голую, и улыбался. Черт! Ну почему мне опять кажется, что он боится. Робкая улыбка. Не самоуверенная, как на фотографиях, на концертах, на встрече с журналистами, а робкая и стыдливая, как у… Бред! Этого просто не может быть! Никогда не поверю! Секс-символ для миллионов девчонок… Кумир, по которому льют слезы, на фотографии которого молятся, которого хотят все…

Пальчик, едва касаясь кожи, начал рисовать круги на его груди. Он затаил дыхание. Улыбка словно приклеилась, стала натянутой, чужеродной на всё еще счастливом лице. Я коснулась дыханием его соска — так бабочка касается цветка. Пощекотала языком — словно росинку срывая с листка. Мышцы в месте поцелуя едва заметно напряглись. Да что с ним?

— Одно твое слово… — посмотрела серьезно.

Он вздрогнул и покраснел.

— Я… — беззвучно, одними губами, — хочу…

— Расслабься… — шепотом.