Босиком по пеплу. Книга 2

Обхватив тонкое запястье, я просовываю руку Алисии под свою гутру, прижимая кончики обледеневших пальчиков жены к своему затылку, веду ими вдоль границы роста волос. — Чувствуешь неровности на коже? Это следы от пластической операции, — она резко одёргивает руку и начинает дрожать сильнее. — Шайла напала на меня со спины, когда я шел через сад. Стояла адская жара и от перегрева у меня пошла носом кровь. Я не заметил её приближения, ничего не успел понять. Все произошло очень быстро. Она среагировала, как любой хищный зверь. От болевого шока и потери крови я почти сразу отключился. Мне повезло, что рядом были люди, иначе бы мы сейчас не разговаривали.

— Среагировала, как любой хищный зверь! — восклицает Алиса севшим от волнения голосом. — Ты сам сказал. Зачем было убивать её? Почему тигрицу просто не поселили в вольер? Тем более, что он был построен специально для нее?

— Я нарушил приказ отца, оставив Шайлу в доме, подвергнув тем самым опасности свою жизнь, за которую врачам пришлось бороться несколько суток. Один из тех, кто оттаскивал от меня тигрицу, получил серьезные травмы.

— Но она не виновата! — импульсивно настаивает на своем Алиса. — Это случайность!

— Да, — спокойно подтверждаю я. — Случайность, которую я не предусмотрел в силу своей юности, неопытности, отсутствия знаний и несоблюдения стандартных правил предосторожности. Это была моя ошибка, за которую заплатила Шайла. Не думай, что я этого не понимаю сейчас и не понимал тогда. Ответственностью за случившееся полностью лежала на мне, и я не испытывал и капли злости, полностью оправдывая её нападение.

— Тогда зачем?... — дрогнувшим голосом недоумевает Алиса.

— После моего полного выздоровления, отец в сопровождении своей многочисленной свиты привел меня к вольеру, вложил в руку пистолет и открыл перегородку. Это было его наказанием за непослушание и уроком, который я запомнил на долгие годы, — опустив ладони на талию жену, потираюсь щекой о белокурый затылок. — Кошки очень умные животные, Алиса. Шайла чувствовала, что произойдет, смотрела на меня преданным взглядом, поджав уши, а я отчетливо понимал, что ничего уже нельзя изменить. её участь была предрешена, вне зависимости от моего желания спасти и помочь. Если не я, то кто-то другой выпустил бы в нее пулю. Выбор был, tatlim, и я его сделал. Трусливо отойти в сторону и смотреть, как убивают моего оступившегося друга — было бы нечестно. В первую очередь по отношению к Шайле. У меня было в руках оружие, а у нее только клыки и когти. Она не выпустила их, приняв поражение и встретила свою смерть с достоинством.

— Это чудовищно, Амиран, — всхлипывает моя чувствительная девочка. — Ты очень жестокий человек.

— Алиса, — я мягко провожу по её волосам, пропуская шелковистые локоны сквозь пальцы. — В этом мире власть всегда будет на стороне сильнейших. Одна секунда промедления, и ты уже жертва, а не хищник. Звери или люди — не важно. Правила остаются неизменными на протяжении веков. Если ты на верхушке пищевой цепи или социальной лестницы, никто и никогда не посмеет диктовать тебе условия и посягнуть то, что тебе дорого. К тому же, победитель всегда прав, согласна?

— Всегда найдется тот, кто окажется сильнее, — она разворачивается ко мне лицом, упираясь ладонями в мою грудную клетку.

— Я к этому готов, tatlim, — наши глаза встречаются в безмолвном зрительном поединке. Она встревожена и растеряна и прямо сейчас отчаянно пытается понять и уложить в голове смысл моих внезапных откровений. Со временем у нее все получится. Я уверен в этом.

— Ты сейчас точно такой, как тогда, — произносит Алиса, скользнув изучающим взглядом по моему головному убору и кандуре. — В шатре отца, когда мы встретились первый раз, — смущенно поясняет она. — Ты напугал меня до трясучки. Я потом несколько часов не могла отойти от стыда и шока.

— А говорила, что не помнишь меня, — замечаю с легкой улыбкой, приподнимая пальцами внезапно опустившийся подбородок. — Ты такая красивая была, tatlim, — понизив голос до полушепота, ласково касаюсь приоткрывшихся губ. Непроизвольный приглашающий жест, говорящий о многом. В голубых кристально-прозрачных глазах вспыхивает томление, ожидание с толикой тревоги и опасения. — Дерзкая, смелая, дикая, но такая непозволительно юная. Знаешь, о чем я тогда подумал?

— О моей тигрице? Насколько я помню именно она тебе приглянулась.

Я мягко смеюсь, отступив на шаг назад. Но не успевает она выдохнуть и расслабиться, как  я снова, обвиваю рукой её за талию и привлекаю к себе.

— Ты подумал, что нашел идеальный способ заполучить нас обеих в свой зверинец, Ран.  — с горечью произносит Алиса. — Ты преуспел. Мы здесь, принадлежим тебе. Доволен?

— Да, — не считаю нужным лукавить. Склонившись к её лицу, едва касаюсь горячих губ. — И никто не сможет посягнуть на то, что мне дорого, tatlim.

— А если оступлюсь, пристрелишь, как Шайлу?

— Нет, — обхватив её скулы, отрицательно качаю головой. — Посажу в вольер и повешу огромный замок снаружи, — добавляю с насмешливой ухмылкой.