Босиком по пеплу. Книга 2

— Я обещал тебе показать настоящую жестокость, Алиса, — переместившись за спину жены, заключаю её в плотное кольцо своих рук. — Здесь её эпицентр. Самое дно, выкарабкаться с которого еще не удалось никому.  На протяжении многих лет на этом месте совершаются убийства во имя чести. Ты знаешь, что это такое? — она сдавленно кивает, дрожа от страха. — Вчера там же, где ты сейчас, стояла пятнадцатилетняя девушка. Она смотрела вниз, качаясь на ветру, из-за всех сил пыталась удержаться на ногах, пока её отец, братья и другие мужчины из поселения, где она родилась и выросла, один за другим бросали в нее тяжелые камни, стараясь попасть в голову. Так быстрее. Они считали это милосердием. Девочка продержалась три минуты. Говорят, упав вниз, она умерла не сразу. её унесло рекой. Тело никогда не найдут, а убийц не накажут.

— Амиран…, — повернув голову Лиса жмурится и прячет лицо на моем плече.

— Хочешь знать, за что? — бесстрастно спрашиваю я. Она отрицательно мотает головой. — Девушка послала парню с соседней улицы сообщение, написав, что он ей давно нравится, и она не против пообщаться. Не лично, Алиса. В сети. Тот не оценил смелость девчонки и показал сообщение своему отцу. Дальше слухи просочились за пределы домов, попутно обрастая несуществующими подробностями. Семья девушки сочла её поведение позором и очистилась от грязного пятна так, как сочла справедливым. А неделю назад на этом же самом месте убили другую молодую девушку, потому что после того, как её изнасиловал родной брат, она досталась мужу не невинной…

— Хватит, Ран! Я поняла! — сдавленно всхлипывает Алисия. Отступив назад, я резко разворачиваю к себе дрожащее тело и обхватываю ладонями побелевшее лицо с мокрыми от слез глазами.

— Ничего ты не поняла, talim, — запрокидываю её голову, заставляя посмотреть на меня. — Я привел себя не для того, чтобы продемонстрировать, что мог сделать с тобой. Подобная дикость недопустима в современном обществе. Анмар заслуживает другого пути развития, и, если мне не помешают, я планирую его реализовать.  Все твои заявления об ущемлениях прав женщин и их угнетении я услышал, и отчасти согласен. Я не стану вмешиваться, если ты решишь освещать в своем журнале проблемы бесправия и незащищенности анмарских женщин. Я готов организовать для тебя фонд благотворительной помощи жертвам, пострадавшим от жесткости своих мужей и родственников, и буду помогать реализовывать другие проекты, которые ты предложишь, но только после предварительного согласования. Никаких секретов и закулисных игр. Каждая возникшая мысль в твоей голове — для меня. С любым вопросом в первую очередь — ко мне. Мое мнение и решение во всем и всегда будет ключевым. На мое «нет» ты никогда не сможешь возразить, потому что я знаю лучше, как правильнее для тебя, меня, нашей семьи и страны в целом. И это не жёсткость, не угнетение твоих прав и подавление личности, это то, что я называю заботой и защитой.  С твоим характером, ты легко могла оказаться на месте убитой здесь девочки, Алиса, попадись тебе на пути другой мужчина. Я привел тебя сюда, чтобы ты поняла, tatlim, между мной и теми, кто вчера лишил жизни несчастного ребёнка, огромная пропасть, и я устал видеть в твоих глазах страх, которого не заслужил.  Поэтому мои слова «со мной безопасно» не пустой звук. Я пытаюсь донести до тебя эту мысль с самого начала, но ты продолжаешь бояться подпустить меня ближе, цепляясь за то, что давно перестало иметь значение, — закончив длинный монолог, я вопросительно смотрю в задумчивое, непривычно отчужденное лицо Алисии.

— Все, что ты говоришь, звучит красиво, Ран, — отстранив мои руки, она отступает назад, зябко ежась и обхватывая себя за плечи. — Как политик ты умеешь заговорить зубы, но я все еще помню, как бежала по раскалённому песку. Нет, ты не бросил в меня камень, не столкнул в реку… Ты вырвал у меня сердце, и даже не дрогнул. Пропасть, о которой ты рассуждаешь, не так уж велика, Амиран аль-Мактум. И ты, прав, я боюсь, что однажды упаду в нее, и ты не протянешь мне руку, а будешь смотреть, как тогда. Ты позволишь мне утонуть, а у меня не останется сил, чтобы выплыть. Ты говоришь мне о безопасности, Ран, а я помню другое. «Я буду брать, пока мне не наскучит». — она замолкает, неотрывно глядя мне в глаза, и мне впервые сложно распознать клубящиеся в голубой глубине эмоции.

— Мне не наскучит, tatlim, — качнув головой, обхватываю ладонями её талию и впечатываю в свое тело. — Никогда не наскучит.

— Наскучит, если я стану такой, какой ты требуешь, — уверенно отвечает Алиса. — Вот это, — она опускает руку на мой пах. — Надоест, а больше ты ничего во мне не видишь.

— Ты так думаешь? — глухо спрашиваю я, пытаясь найти на её лице искренние ответы, а не те, что она придумывает на ходу.

— Я это знаю, — не моргнув глазом, выдает Алисия. — Что останется от меня, когда твоя благосклонность закончится, Амиран?

Шумно вдохнув, я смотрю в сторону, призывая все свое терпение. И когда наши взгляды снова встречаются, я уже полностью владею собой.