Босиком по пеплу

— Дима хочет скрыть причастность своего сына к аварии, а мы тут каким боком? — оскалился, глядя на отца.

Он посмотрел на меня грузным взглядом и покачал головой.

— Твой мотоцикл уже фигурирует в деле. Думаешь, нашу фамилию не будут полоскать во всех желтых газетенках?

— Моя девушка может стать инвалидом, а всё, что тебя волнует, это СМИ? — выдохнул в неверии.

— Ты сбил дочку Ахметовых? — уже совершенно другим тоном спросили у Виктора.

— Всё с вашей Диной в порядке, — хмыкнул, ощущая горечь во рту.

— Тогда о ком ты говоришь, сынок? — снисходительно улыбнулся отец, не выходя из себя, хотя я слишком хорошо знал его, чтобы обманываться. Он был в ярости.

— О моей невесте, — выплюнул, глядя на всех них с ненавистью.

Мать, как обычно, молчала, но смотрела на меня больными глазами, умоляя не перечить отцу.

— Ты, видимо, плохо слушаешь мои советы, — качнул он головой. — Не хочешь жениться на Дине, что ж, неволить не буду, но и об этой своей зазнобе забудь. Вы с Виктором отправитесь на восток, месяца на три, пока всё не уляжется.

— Я никуда не поеду, — стиснул кулаки, продолжая сверлить его ненавидящим взглядом.

То, как он пытался продавить меня своим авторитетом, не работало уже давно.

— Если ты хочешь, чтобы мы оплатили этой девчонке лучших врачей, то подчинишься, Дамир — процедил сквозь зубы отец, глядя на меня черным немигающим взглядом.

И именно в этот момент я понял, какая глубокая пропасть лежит между нами. Принял решение нехотя, порываясь ударить отца в лицо и разбить то в кровь, но мысли о Кристине не давали этого сделать. Я понимал, что моих призовых за гонки не хватит на всё, что потребуется для реабилитации.

— Я подчинюсь, — здоровье Крис ставил выше собственной ненависти, которая поднялась из глубин и грозила затопить меня с головой. — Но знай, с этого момента ты мне не отец.

Видел, как дернулась его щека, как он застыл на месте изваянием, но после лишь кивнул, принимая мои слова без возражений. Я же повернул голову в сторону Витька, которого хотелось закопать живьем, но пока я пережду, и когда Крис ничего не будет угрожать, он пожалеет, что родился на этот свет.

— Договаривайся с ее отцом. К ее матери даже подходить не смей, понял? — последние слова Виктора, который перестал спорить и равнодушно встал с кресла, направляясь к выходу.

— Этим делом займутся наши лучшие адвокаты, так что закрой рот и иди давай.

На этой ноте Ланковский-младший грузно ушел, а вот я остался стоять оплеванный. Хотелось действовать и что-то решать, но отец был прав. Все мои счета могут быть в миг заморожены, и тогда Кристине не окажут лечения. А если она не сможет ходить, то никогда меня не простит. Не зря сразу договорился с медсестрой. Пусть буду вдали, но в курсе всего, что происходит. Стиснув кулаки, пошел собирать вещи. Три месяца, Завгородняя, не больше. А затем я вернусь к тебе.

Глава 21

Кристина

Пробуждение было неприятным. Вязким, словно болотная тина. От этой мысли я бы могла горько рассмеяться, но мысли ворочались медленно, не желая подчиняться своей хозяйке. Приподняла ресницы, а затем снова зажмурилась. Вокруг было слишком ярко, и от этого после вынужденной темноты с непривычки резало глаза. На них навернулись слезы, но через какое-то время зрение приспособилось, и я смогла поднять ресницы и осмотреться. Над головой пикали приборы, а со всех сторон меня окружали стерильная чистота и белые стены. Пугающе, словно в фильме ужасов.

— Вы очнулись, — облегченный женский голос рядом не испугал, а показался мне спасением.

Тяжелое дыхание сбилось с ритма, но я ощутила, как с сердца отлегло. Я не одна.

— Д-да.

Голос мой звучал хрипло и надорвано, не скрывая моего ослабленного состояния.

— Ну вот и отлично. Вы лежите, никуда не уходите, а я врача позову. Тут все так за вас переживали, — защебетала молодая медсестра, широко улыбаясь и излучая позитив. Я ей не верила. С чего бы незнакомым мне людям беспокоиться обо мне.

Она ушла, а я осталась лежать и морщиться, еле сдерживая смех. Ну да, я прям взяла и побежала. Всё мое тело было сплошной раной, будто меня перемололо и выплюнуло перерабатывающей машиной, и я старалась лишний раз не двигаться. Болело всё — и ребра, и голова, вот только…

— Ну-с, Кристина, вы пришли в себя, — раздался мужской голос, отвлекая меня от изучения собственных повреждений.

В палату вошел седовласый врач в возрасте, голос у него был добрым, но глаз настроение не касалось. Там отражался усталый и холодный взгляд человека, который видит тяжелые случаи каждый день. И я для него лишь очередная пациентка, о которой он забудет сразу же, как только избавится.

— Добрый день, — поздоровалась, но из горла вырвалось карканье.