Босиком по пеплу

Мы несколько секунд изучали друг друга, а затем несмело улыбнулись. Возникла странная связь, какая бывает, когда встречаешь кого-то такого же сломанного, кто способен тебя понять. Было непривычно, что большую часть времени она смотрит не в глаза, а на губы, но вскоре и к этому я привыкла.

За несколько месяцев я, оказывается, отвыкла от полноценного общения, и она, видимо, тоже, так как мы словно голодающие уцепились за эту соломинку и шаг за шагом открывались друг другу.

Оказалось, что Нина два года назад попала в аварию, из-за чего лишилась слуха, но больше ее подкосила смерть матери, которая скончалась на месте ДТП. Ее боль так ярко отражалась в голубых глазах, что я вся покрылась гусиной кожей, и меня прошибло ознобом. В пятнадцать лет лишиться почти всего — страшная потеря для маленькой девочки.

— А отец?

Она сразу же закрылась, как только я задала ей этот вопрос. Неопределенно махнула рукой, зевнула и легла, прикрывая глаза. Допытываться я не стала. В этот момент объявили отбой, и сопротивляться режиму сна на этот раз не захотела.

Следующим утром всё пошло не так, как раньше. У меня неожиданно появился новый посетитель. Дина. Сердце застучало в бешеном ритме, и я напряглась, наблюдая за ее приближением.

Ахметова перешагнула порог палаты, брезгливо озираясь по сторонам, и не с пустыми руками, а с пакетом фруктов. Поставила на тумбу возле моей кровати и села на стул.

— Как ты? — дежурный вопрос и скучающее выражение ее лица.

— Как видишь, — провела рукой в воздухе и замерла, не понимая, что она здесь делает после всего, что вывалила на меня.

Ее приход удивил, но в тоже время насторожил. Не может быть совпадением одновременное появление здесь и Дамира, и Дины. Уверена, всё это связано и явно неспроста.

— Какие прогнозы?

Видно было, что бывшей подруге и самой неловко находиться здесь и пытаться завязать со мной беседу, но облегчать ей участь я не собиралась. Больше не было сил искать оправдания каждому ее поступку.

— Говори сразу, зачем ты здесь? Что тебе нужно?

После заданного вопроса застыла, напряженно вглядываясь в ее лицо. Отчего-то возможный ответ страшил. Неужели она узнала о появлении Дамира и снова хочет вмешаться?

— Меня попросили тебя навестить, — поджала губы Дина и отвела взгляд к окну, с тоской вглядываясь в улицу. Ее коробило находиться здесь, и сейчас она явно с удовольствием бы сбежала, но что-то ей мешало.

— Кто? — уже знала ответ заранее, но всё равно спросила.

— Дамир, кто ж еще. Он же единственный твой защитник, верно? — скривилась, словно ей было неприятно это осознавать. — Мы обе друг друга не любим, Крис, но ты скажи, пожалуйста, Дамиру, что тебя порадовал мой приход, окей?

Ее просьба застала врасплох и сильно удивила. Не припомню, чтобы ей когда-нибудь было важно, что подумают другие, если это не влияло на ее репутацию.

— И зачем мне это? — вздернула бровь, встречая ее взгляд прямо и без страха.

Прошло то время, когда я лебезила и пыталась сгладить острые черты ее характера. Больше в этом не было нужды. Я словно освободилась из заточения, сломав ненавистные железные прутья решетки.

Она промолчала, словно воды в рот набрав, и заскользила глазами по палате, находясь в какой-то панике. Ее рука коснулась живота, словно ее затошнило, а вот я опустила глаза и уставилась на ее пальцы.

— Ты… — прохрипела, чувствуя удушающие тиски паники.

— Сколько ты хочешь? Назови цену, — вдруг произнесла она напряженно и подалась вперед, хватаясь за мои руки и заглядывая в глаза.

— Ты о чем? — отшатнулась, пытаясь скинуть ее цепкие пальцы, но она не унималась, продолжала настойчиво стискивать меня.

— Не понимаю, — простонала Дина и уткнулась лицом в собственные ладони. Судорожно качала головой и всхлипывала, словно потерянная девочка.

Стало неловко и как-то жалко ее, и я беспомощно обернулась на Нину, привлеченную не звуком, а, видимо, странным поведением Ахметовой. Мы пересеклись взглядами, и она пожала плечами, неуверенно улыбнулась и вжалась в стену, наблюдая за нами со стороны.

— Слушай, Дин, у тебя всё хорошо? — подалась вперед, протягивая руку к ее коленке. — Ты иди домой. Я скажу Дамиру, что ты приходила. Если это так тебе важно.

Стало неприятно, что они продолжают общаться, но живот Дины, который она периодически за встречу трогала, говорил сам за себя. Вот только никак из головы не выходили слова Загорского, что он всё решит. Но что он собирается делать? Бросить ребенка? Это слишком низко даже для него.

— Ты… Это его? — сглотнув, спросила у притихнувшей Ахметовой.

Помню, как она радостно делилась со мной новостью о своем триумфе, но спустя столько времени начала сомневаться, говорила ли она тогда правду. Дина в этот момент подняла голову, посмотрела на меня и как-то странно замялась, словно не зная, что мне сказать.

— А сама как думаешь? — с вызовом вскинула подбородок.

— Ничего я не думаю, — устало выдохнула, ощущая слабость в теле. — Ты иди, Дин, не будем больше продлевать эту агонию. Ты не хочешь здесь находиться. Я не хочу видеть тебя.