Босиком по стразам

Мигель продолжал обсуждение с мужчинами, не забывая подмигнуть детям и послать приветливую улыбку в сторону группы здешних женщин. Все слушали его очень внимательно и, как показалось подругам, сочувственно. Наконец один из мужчин, оглянувшись на своих близких, заговорил в ответ. Мигель внимательно его слушал. Было видно, что полученная информация не состыковывается с тем, что он слышал раньше. Мигель задал мужчинам множество вопросов и всякий раз озабоченно качал головой, поглядывая в сторону Джоан.

– О чем они говорят? – прошептала Кира на ухо Джоан.

– Понятия не имею. Я немного знаю кечуа, но тут какое-то наречие, да и говорят они слишком быстро. Но речь идет о моем сыне – это совершенно точно.

Однако что именно говорили индейцы Мигелю, понять было невозможно. Оставалось только ждать, когда Мигель закончит беседу и даст знак, что можно уезжать.

– Поднимите меня, – произнесла Джоан. – Хочу взглянуть, в каких условиях находился мой сын все это время. Хочу взглянуть на место, где его держали пленником.

Подруги тоже не отказались бы от визита в жилище похитителей. Тем более что здешняя полиция даже не удосужилась наклеить запрещающие бумажки на дверь. Они сочли, что местные жители не станут соваться в дела соседей. А чужаки тут не ходят. Так к чему канцелярские принадлежности зря переводить?

Внутри в хибарке было сумрачно, но чисто. Подруги ожидали увидеть совсем другую обстановку. Какую? Ну, возможно, многочисленные пустые бутылки, валяющиеся на грязном полу. Орудия для пыток. Веревки. Может быть, плакаты с какими-нибудь рок-музыкантами, смахивающими на чертей. Или что-то такое же… преступное.

Вместо этого увидели две маленькие комнатки, одна из которых была спальней, а вторая кухней, гостиной и еще чем-то вроде маленькой молельни. Тут стояло распятие и было несколько католических икон, которые мирно уживались в окладах, украшенных древними узорами с изображением змея, солнца и ритуальных животных.

– А тут вполне мило, – заметила Кира. – Чистенько.

– Совсем не скажешь, что тут жили преступники.

– И где они держали пленника?

В качестве места, где могли держать Костю, подходила только помывочная комната. Иначе назвать ее язык не поворачивался. Вместо душа тут из стены торчала трубка с краном. А кафель, где он еще сохранился, почернел до такой степени, что почти сравнялся с цветом стен.

Но между тем эта комната единственная во всем доме имела крепкую дверь, которая запиралась на засов. Впрочем, засов был приделан изнутри. И в самой комнате мог разместиться пес средних размеров, но никак не рослый не по своим годам Костя.

– Собачка, собачка, – позвала Кира собаку, которая лежала на голом полу. – Ты не видела Костю?

Пес поднял на женщин морду с большими печальными глазами и тяжело вздохнул.

– Скучаешь по своим хозяевам? – догадалась Кира. – Не переживай, пойдем с нами.

Но пес отказался. Не демонстрируя никакой агрессии к вошедшим на его территорию чужачкам, он тем не менее продолжал нести свою службу.

– Место совсем не похоже на притон преступников, – заметила Леся, хорошенько оглядевшись по сторонам. – Если эти ребята и были воришками, то на воровство их толкнула точно не природная склонность.

Набожность здешних жителей удивительна. Живя в страшной нищете, они умудряются находить в своих простых сердцах и душах крупицу светлого чувства. И всякий день начинают и заканчивают молитвой, несмотря на то что в середине его могут согрешить не на шутку.

Но Кира уже насторожилась. Ее чуткое ухо уловило шум, который раздавался вне дома.

– На улице что-то происходит.

Подруги выглянули и увидели, что Мигель машет им рукой, призывая вернуться.

– Эти добрые люди очень вас жалеют, – сказал он, когда Джоан и девушки приблизились к толпе. – Но они говорят, волноваться не о чем. Костя был в этом доме не по принуждению, а по доброй воле.

Джоан вспыхнула:

– Что? Как это понимать?

– А вот послушайте сами, что они говорят.

И Мигель повернулся к толстячку с кривыми ногами и удивительно большой головой. На голове у мужчины кудрявилась пышная шевелюра, а вот обнаженные руки и ноги были совершенно безволосыми. И подруги невольно ощутили жгучую зависть. Ну, скажите на милость, зачем этому типу такие прекрасные волосы на голове и такое их полное отсутствие на голом торсе? Природа все-таки удивительно несправедлива. Тем, кому это совсем не нужно, она преподносит роскошные дары. А те, кто молит ее хоть о паре сотен лишних волосинок на макушке, показывает фигу.

Мужчина принялся рассказывать, а Мигель переводил, обращаясь к Джоан:

– Костя приехал прошлой ночью. Он был вместе с Хуаном и Гонзалесом. А вот Абелардо с ними не было.

– Хуан? Гонзалес? Абелардо? Кто эти люди?

– Так зовут трех братьев, которым принадлежит дом.

И Мигель махнул рукой в сторону халупы, которую подруги только что осмотрели и в которой в настоящее время из обитателей был лишь один пес с печальным взглядом.

– Младшего зовут Хуан, среднего – Гонзалес. Это их задержала полиция по делу о похищении Кости. Но самого Кости в доме на тот момент не было. Он покинул его до приезда сюда полиции.

– Один?