Босиком за ветром (СИ)

Крис оглядел часть соседского двора в зарослях смородины и малины. Где-то там пролегала тропинка, по которой он ходил к Витьку на обеды, а иногда и на ужины. Сейчас ухоженный двор превратился в джунгли, а дорожка и вовсе потерялась в спутанных повиликой дебрях.

Мимо калитки прошёл рослый крупный парень с детским и очень знакомым лицом. Крис привстал.

— Миха?

Парень остановился, вернулся назад и приблизился к калитке.

— Крис?

— Привет.

Миха удивлённо оглядел его долговязую и худую фигуру, остановился на блестящих очках.

— Блин, тебя тяжело узнать. Ты… худющий, и очки ещё.

Крис хотел ответить, что и Миху не узнать. Но это было бы неправдой. Миха умудрился повзрослеть, но фрагментарно. Круглые щёки, курносый нос, детское выражение лица — всё осталось прежним, десятилетним, и совершенно не сочеталось с мужицким разворотом плеч и высоким ростом. Голос тоже частично повзрослел. Некоторые слова звучали тонко, как кошачий писк, а некоторые гулко басили, словно эхо от булыжников, брошенных в колодец.

— Не видел Зигогу?

— Кого?

— Витька.

Крис приблизился к забору впритык.

— Нет. Я приехал пару часов назад. Никого ещё не видел. А почему Зигога?

Миха пожал плечами и задумался.

— Кажется, это Машук его так обозвала, когда он только надел брекеты. Он смешно шепелявил, и она придумала слово, которое он не смог выговорить. Так и пошло — Зигога.

Миха рассмеялся таким же странным смехом, как и его голос: гогочуще-визгливым. А потом резко затих. Бросил на соседний двор короткий вороватый взгляд и нахмурился.

— Ты ж не знаешь. Два года назад у него мама умерла.

Крис отшатнулся, тоже посмотрел на запущенный двор.

— Как умерла?

— Авария, — Миха вздохнул. — Как обычно, везла на пазике обед в поля, автобус перевернулся. Все выжили, кроме неё. Тётя Настя головой о термос с борщом ударилась. От сотрясения и погибла.

— Ужас какой.

— Да, ужас. Это чтоб ты знал и не ляпнул чего при Зигоге. Он вроде как оправился, но если кто-то вспоминает о его маме, сразу замыкается в себе.

— Не ляпну, — Крис нахмурился. Никак не мог уместить в голове эту трагедию. Тётю Настю он, как ни странно, хорошо помнил. Уставшую, но довольную. Вина и вызов очень чётко отпечатались на её лице, залегли в складках губ и мелких морщинках. Она знала за собой грешок за то, что столовские остатки оседают в её сумках, поэтому всегда была готова оправдываться или спорить. Даже улыбалась так, будто улыбку вынесла контрабандой через окно и угощать ею можно только родных и хороших друзей. Крис помнил гигантские котлеты, вкусную воздушную «пюреху», фиолетово-красный борщ и рассольник с упругой, словно каучук, перловкой. Таких вкусных супов он даже у мамы не ел. Перед глазами тут же возникла картина аварии. Перевёрнутый на пыльной грунтовке автобус и разлитый по земле борщ, смешавшийся с кровью. И котлеты, много котлет-кораблей, плавающих в слишком красном борще. — Бедный Витёк.

Миха несколько минут молчал, позволяя Крису привыкнуть к печальной новости.

— Увидишь его, скажи, что мы собираемся на поляне. Я сало принесу. Джек гитару припрёт. И ты приходи. Сегодня и Машук должна приехать. Спорим, они тебя не узнают?

— Хорошо, скажу Витьку. А мне что-нибудь принести?

— Баба Люба разве даст?

Крис фыркнул, а потом вздохнул.

— Не даст. Сам возьму.

— Ты с ней поосторожней. У неё за полгода уже третий Урод сменился.

Крис не уточнил, что значит это предупреждение. То, что нарисовало его воображение, скорее всего, соответствовало действительности. Баба Люба вполне могла забить не только кролика и нутрию.

— Его Вадик зовут, — с мстительным удовольствием поправил Крис. — Я хлеб возьму к салу. Пойдёт?

— Пойдёт. И огурчиков мелких надёргай.

Миха ушёл, Крис бродил по двору, время от времени поглядывая на соседний участок, чтобы не упустить Витька. Когда скрипнула калитка, он ринулся к забору. Оказалось, что бредущий по обочине сутулый паренёк не просто так показался знакомым — это и был Витёк, точнее, теперь Зигога. Крис не мог не согласиться, прозвище удивительно точно подходило худому соседу.

Витёк оглядел Криса с недоверием и хмыкнул:

— Ты же такой пухляк был.

— Был, — легко согласился Крис. Из пухляка он превратился в цаплю и, если бы не физические нагрузки, выглядел бы совсем жалко. — Миха к костру звал.

— Хорошо. Воды попью, и пойдём.

Крис заранее подготовил булку и нарвал мелких пупырчатых корнишонов, Витёк взял нож и палку. По дороге вырвал длинный стебель щавеля и, пока они шли к поляне, высасывал из него кислый сок. Крис поглядывал на соседа, боясь показаться излишне любопытным. Он не знал, как говорить и о чём, чтобы случайно не зацепить болезненную тему. Витёк сам поделился тем, что его отец так же работает в Абинске, приезжает на выходные, и они ходят вместе на рыбалку. Предложил пойти и Крису.

— У третьего моста клёв хороший. Таранки жирные такие, их сушить хорошо.

— Там же кладбище.

Витёк рассмеялся.

— Потому и жирные! Пойдёшь?