Босиком

Блейн показал на уголок своего глаза, затем на грудь, а затем на Вики, и Вики собрала все силы в кулак, чтобы не расплакаться.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она.

А еще был Портер, ее малыш. Ей так его не хватало. Вики перестала кормить его грудью, и внезапно ей показалось, что он вырос и уехал в колледж. Портер брал бутылочку у Джоша, у Бренды, у Теда — Вики доставались лишь два, а иногда три часа полуденной жары, когда Портер спал, скрутившись калачиком в ее объятиях. Когда он спал, он издавал приятный воркующий звук; он что-то бормотал, когда не спал; он так сосал свою соску, словно это была его работа. Его тело было похоже на пудинг; когда он улыбался, у него на щеке появлялась ямочка. Сейчас он был почти лысым и у него было всего два зуба — на самом деле он походил на старичка. Но он был безумно милым — его улыбка просто заставляла всех в него влюбляться. «Не взрослей, — подумала Вики. — Оставайся малышом, по крайней мере до тех пор, пока я не выздоровею и не смогу этим наслаждаться!» Но Портер гнался за своим братом, за пионером. Он не хотел оставаться позади! Он должен был проходить этапы своего развития свободно и легко. Портер уже начал бродить по комнате, держась за старую мебель тетушки Лив. Скоро он будет ходить свободно. Ее малыш растет.

Блейн пошевелился. Он издал звук, похожий на фырканье лошади, и открыл глаза. Он посмотрел на Вики. Она затаила дыхание — меньше всего она хотела, чтобы он проснулся или чтобы проснулся его брат. Глаза Блейна снова закрылись. Вики выдохнула. Даже это доставляло ей боль. «Я тебя люблю, — подумала она. — Вы оба рождены для моего сердца».

Она на цыпочках прошла в зал. Тихо, темно. Старые часы тикали на стене. Дверь в комнату Бренды была закрыта, дверь Мелани на дюйм приоткрыта. Вики вышла на веранду за домом. Ночное небо было невероятно красивым. Вики не верилось в то, что в такие ночи люди могут спать. Она вернулась в кухню, написала записку и ушла.

«Ушла погулять. К маяку». В своей так называемой пижаме — спортивных шортах и футболке, во вьетнамках и с банданой на голове. Она понимала, что это был еще один сумасшедший побег, как и прогулка прошлым утром к старой мельнице. Прогуливаясь по Шелл-стрит, Вики чувствовала себя преступницей. Ни в одном из домов не горел свет. В воздухе пахло цветами и океаном, раздавался стрекот сверчков. Вики ушла из дому, оставив записку. Она подумала о матери Джоша, которая повесилась без всяких объяснений, и вздрогнула.

Женщина медленно шла в направлении маяка. Она кашляла и хрипела; у нее болели ноги, кружилась голова. Вики прикоснулась ко лбу — он был сухим и горячим. И все же она гордилась собой. Она прошла почти что милю, кое-где ей приходилось идти в гору, и теперь она была здесь, посреди ночи, стояла у подножия огромной зубочистки. С одной стороны от нее были зеленые поля для гольфа, а с другой — волны разбивались об утес. Вики подошла к обрыву настолько близко, насколько могла решиться. Перед ней были океан и обворожительное небо. Звезды. Планеты. Галактики. Места столь далекие, что человек никогда не сможет до них добраться. Вселенная была бесконечна. Она была ужасающей, действительно непостижимой — Вики думала так с тех пор, как была еще маленькой девочкой. Она всегда представляла Вселенную в виде коробки, которую Бог держит в своих руках. «Жизнь будет продолжаться вечно, — подумала она. — Но я умру».

Она подумала: что, если она всегда будет так одинока, как в эту минуту, одна во всем мире — без мужа, без детей, без сестры, без родителей, без лучших друзей? Что, если бы она была бездомной, бродягой, без связей, без отношений? Что, если бы она была одна? Было бы ей тогда легче умирать? Потому что Вики действительно не могла представить ничего хуже, чем умереть и оставить своих близких людей. Человек умирает в одиночестве. Смерть только доказывала, что, какими бы связями ни был связан человек с другими людьми, на самом деле он был одинок.

Темноту разрезал голос:

— Вики!

Она обернулась. Тяжело дыша, на холм поднимался Тед. Он был словно ее отец, который пришел отругать ее за то, что она сбежала. Но когда он подошел ближе, Вики заметила на его лице выражение беспокойства. Он беспокоился о ней, и не зря. Что она, собственно говоря, делала?

— Вик, — спросил Тед, — ты в порядке?

— Я скоро умру, — прошептала она.

— Ш-ш-ш, — сказал Тед. Такой же звук он издавал, когда Блейн был совсем маленьким. Тед обнял ее. Она вся горела, не только угольки у нее в легких, но и все тело. Вики пылала от болезни, от бунтарских клеток. Их невозможно было прогнать. Она вся была болезнью. Оказавшись в объятиях Теда, Вики начала дрожать. Она замерзла, стоя там, на обрыве, на холодном морском ветру. Она стучала зубами. Руки Теда были самыми сильными руками на земле, которые Вики знала. Она вдыхала его запах, поглощала его тепло, она терлась своей щекой о его футболку. Это был ее муж, она знала его, и все же он был очень далеко от нее.

— Я это чувствую, — сказала Вики. — Я умру.