Боснийская спираль (Они всегда возвращаются)

Он ехал быстро, чтобы не было возможности передумать, сердясь и одновременно уговаривая самого себя в пользу этого совершенно безрассудного решения. В конце концов, ничего страшного не случится — все равно их там уже нету. Больше им, дуракам, делать нечего — всю ночь на площади сидеть, тебя поджидать. Наверняка уже дрыхнут где-нибудь на своей, неведомой тебе базе. И хорошо, что — неведомой, а то бы ты еще и не таких дров наломал. Тебе ведь только дай волю, ковбой недоделанный. Ну куда ты прешься, куда? Зачем на рожон лезешь? Берл упрямо набычился и прибавил газу. Машина взвизгнула на круто заложенном повороте, по-лошадиному закинула круп и выправилась на прямой.

— Да ладно, — пробормотал он, по-мальчишески подмигнув самому себе в зеркальце заднего обзора. — Ну чего ты так распереживался-то? Подумаешь, большое дело. Сейчас приедешь, сделаешь круг почета, никого не найдешь — и кончен бал. Дуй себе тогда в свой Загреб, но уже, заметь, спокойно, без всех этих дурацких сомнений. Ага…

Он вынесся на площадь и резко затормозил у того ее края, где прошлым вечером торговался с арабами. Несчастный гольф прошелся несколько метров юзом и остановился, обиженно стуча клапанами. Площадь была тиха и абсолютно пуста. Все? Доволен? Берл с досадой прихлопнул по рулю обеими руками. Машина жалобно тявкнула — мол, я-то чем виновата?

— Ничем, родимая, ничем… — вздохнул Берл. — Ты-то в полном порядке.

Ну что — вперед, в Загреб? Сейчас… Он неторопливо вылез из машины и прошелся взад-вперед по пустому тротуару. Никого. Ну вот. Время признать поражение, бижу. Давай, давай, дуй отсюда. Он неохотно взялся за дверцу. Давай, давай…

— Эй!.. — Берл недоуменно оглянулся. Никого…

— Эй, ты! — Крик шел откуда-то сверху. Берл задрал голову. Прямо над ним, в окошке третьего этажа сидел один из давешних арабов… как его — Халед? Берл расплылся в счастливой улыбке. Давно он так никому не радовался…

— Салям, Халед! — воскликнул он, с неподдельным восторгом хлопая себя по коленям. — Тебя-то мне и надо, брат!

Халед зевнул, хрустко вывернув челюсть.

— Что, уже всю траву скурил? Быстро ты…

— А я не один, — подмигнул Берл. — В хорошей компании сладко дымится. Так что — вынесешь?

— Еще чего! Выносить тебе — нашел фраера. Сам поднимайся. Третий этаж, слева. — Халед еще раз зевнул, осчастливив площадь видом своей желтозубой пасти. Окошко захлопнулось.

Так. Интересно, сколько их там? «Слева» — значит, одна квартира. Значит, тавор ни к чему, обойдемся глоком.

А если другие квартиры тоже «грязные»? Как будешь, в случае чего, вниз пробиваться? — А халедов калаш на что? Вот у него и одолжим, если понадобится. Он даст… парень добрый, особенно если хорошо попросить.

Берл тряхнул головой, отгоняя последние сомнения, вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице. Глушитель он навинчивал по пути, не слишком при этом торопясь, так что последние обороты производились прямо перед изумленными глазами Халеда, с нетерпением ожидавшего выгодного покупателя перед открытой дверью.

— Что это? — удивленно спросил Халед, кивая на глок. С одной стороны, вид пистолета с навинченным глушителем и взведенным курком не оставлял никаких сомнений относительно намерений «гостя». Однако, с другой стороны, все поведение Берла свидетельствовало о таком подчеркнутом и предупредительном дружелюбии, что просто невозможно было заподозрить его в чем-либо нехорошем. Чисто интуитивно Халед выбрал из двух возможностей вторую как продлевающую жизнь.

— Это? — переспросил Берл, с недоумением разглядывая пистолет. — Я вот всем рассказываю, что это зажигалка, да почему-то никто не верит. Представляешь? Но ты-то поверишь, правда?

Халед с готовностью кивнул и сглотнул слюну.

— Да ты не стой в дверях-то, братан, — гостеприимно сказал Берл. — Заходи в дом, а то еще простудишься.

В маленькой прихожей стоял прислоненный к стене калашников. Берл по-отцовски положил тяжелую руку на халедов загривок.

— Ты ведь не обидишь меня недоверием, бижу? — ласково спросил он. — А где же твой дружок? Спит небось? А остальные — тоже здесь?

— Какие остальные? Мы тут вдвоем… я и Фарук. — Халед отвечал поспешно и с какой-то истерической готовностью. Берлова рука лежала у него на шее, как ярмо неимоверной тяжести. Что-то подсказывало ему, что этой руки следует бояться даже больше, чем пистолета.

— Фарук… Этот, что ли? — стволом глока Берл указал на вышедшего им навстречу Фарука.

«Точно… он — тот самый, второй, — отметил он про себя. — Наконец-то и мне повезло… Ну, теперь — все. Больше меня тут никто не видел. Нет, еще старуха-хозяйка… ничего, доберемся и до хозяйки…»

— Ты ведь Фарук? — сказал он вслух. — Очень приятно. Ты только не суетись, бижу. Стой, где стоишь. Я, слышь, так — покурить зашел.

Фарук настороженно кивнул. Застигнутый врасплох, он и не думал суетиться. Торс его слегка наклонился вперед, руки дрогнули, глаза, на мгновение метнувшись по сторонам, вернулись к берловому глоку.

«Эге… — подумал Берл. — Этот парнишка из другого теста. С таким и разговаривать бесполезно… Что ж, ничего не поделаешь. Смелые всегда умирают первыми.»