Боснийская спираль (Они всегда возвращаются)

Оставался третий вариант: сделать репортаж, тот самый репортаж века, о котором он мечтал, выбирая профессию газетчика. Если что-то и поможет в сложившейся безвыходной, смертельно опасной ситуации, так это только широкая известность — такая, которая сделает плату за его убийство слишком большой по сравнению с удовольствием отомстить нахальному шпиону. Надо сказать, что сашин расчет не выглядел столь уж фантастическим. Его прекратили обыскивать уже на второй день работы. Вообще босс-албанец и другие более крупные шишки, которые иногда заезжали в ангар на длинных черных лимузинах, вели себя на удивление уверенно для преследуемых по всему миру преступников. Наверняка этому существовало какое-то объяснение, но Саше оно было не известно. Пользуясь общей беспечностью охраны и начальства, он стал приносить в ангар портативные камеры и снимать, снимать, снимать — все, что попадало в объектив, скрытый в рукаве, в брелоке, в сигаретной пачке. Дома, вечерами, он готовил свой потрясающий материал. Даже на фоне громких событий того года, устланных бархатом восточноевропейских бескровных переворотов, даже в атмосфере конца эпохи и новорожденных надежд на всеобщее благоденствие — его репортаж должен был прозвучать подобно взрыву водородной бомбы. Описание работы крупнейшей перевалочной наркобазы, сделанное изнутри, с подробными документальными кадрами! Такого еще не было нигде и никогда.

Репортаж был готов к концу второй недели. Даже с поверхностного взгляда он тянул как минимум на десяток Пулитцеровских премий. Саша распечатал статью и снимки, взял компьютер — на случай, если главред попросит срочно что-нибудь исправить, и понесся в редакцию. Главный встретил его неприветливо:

— Вернулся? — буркнул он, поднимая голову от верстки. — В твои годы, парень, надо работать круглые сутки. Слово «отпуск» придумано для стариков вроде меня.

Еще не было девяти, а первую рюмку главред старался выпивать не раньше полудня. Зная это, никто не совался к нему в кабинет до половины первого. Но Саша был уверен, что, увидев его материал, старик забудет даже о бутылке. Не говоря ни слова, он положил свои листочки на редакторский стол, прямо поверх верстки. Главный изумленно поднял кустистые седые брови:

— Надеюсь, то, что ты принес, стоит твоей наглости…

Саша молча кивнул, преисполненный величием текущего исторического момента. Старик начал читать. На второй страничке он постучал по столу, как по стойке бара, и сказал, не отрывая глаз от статьи:

— Налей мне. Полную.

Саша, улыбаясь, подошел к шкафчику, где, как все знали, главный держал свои «сердечные капли», и налил полстаканчика виски.

— Соды не надо, — добавил старик, продолжая читать. Саша долил виски до края и принес редактору.

Дочитав, главный выпил виски залпом, как воду, и помолчал, барабаня пальцами по столешнице.

— Кому еще ты это успел показать? — спросил он наконец.

— Никому, — гордо ответил Саша. — Сразу принес к вам.

— Это делает тебя чуть более живым — сказал старик и покрутил головой. — Хотя людей мертвее мне лично приходилось видеть только в гробу. Ну почему ты такой идиот, Саша? Ты когда-нибудь слышал фамилию Карамустафич?

— Конечно… А при чем тут?.. — на середине вопроса Саша замолчал и прикусил губу.

Алия Карамустафич был сильным человеком в городе. Слухи приписывали ему несметные богатства и неограниченные возможности. В качестве источников его взошедшего, как на дрожжах, капитала называли контрабанду и международную торговлю оружием. На последних республиканских выборах Карамустафич финансировал одновременно обе соперничавшие друг с другом партии. В итоге он стал министром внутренней безопасности, хотя наверняка мог бы получить любой пост — по желанию, вплоть до главы правительства.

— При чем тут — что? — очень тихо, но внятно прошипел старик. — Ты что, не знаешь, что ему принадлежит половина этого города? Если уже не весь? И эта газета, между прочим, — тоже. Он платит тебе зарплату, Саша, он, Карамустафич! И склад, который ты описываешь здесь своим ученическим слогом, тоже принадлежит ему. Это тебе, дураку, понятно? И полиция — тоже. Раньше он просто давал им взятки, теперь он дает им оклады, продвигает по службе, увольняет, берет на работу — он теперь министр, глупая твоя башка!

Главный взял со стола сашины листочки и потряс ими в воздухе.

— Как ты мог хоть на секунду предположить, что такой репортаж может появиться здесь? Здесь — я имею в виду не только в этом журнале — в этом проклятом городе, в этой чертовой стране… на этой гребаной планете, прах тебя побери!

Саша потрясенно молчал. Теперь ему стали понятны причины беспечности мафиозных боссов. Им и в самом деле нечего было опасаться. Главный встал, ожесточенно оттолкнув стул, и налил себе еще. Виски в початой бутылке кончился на середине стакана, и этот факт добавил старику раздражения.

— Прах тебя побери! — повторил он. — Отца твоего, вот кого жалко… не тебя, дурака!