Босое лето

Конрад любил ее всем сердцем и обязательно сказал бы ей, если бы у него были другие дети. Он всегда с таким волнением говорил о своем первом ребенке от нее. Она нахмурилась. Или он говорил о первом сыне? Она не могла вспомнить, но все равно, он бы сказал.

Она приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на фотографию, и тут же снова зажмурилась, потому что рана в сердце становилась все больше. Она поклялась себе, что в ее жизни никогда не будет другого мужчины. Она отдала Конраду всю свою любовь, и он забрал эту любовь с собой на небеса.

– Ты бы лучше открыла глаза, – сказала тетя Элли. – Это продолжается слишком уж долго. Сегодня ты примешь душ, переоденешься и покинешь эту квартиру. Мы едем в магазин, и тебе придется приступить к работе. У тебя было три дня после похорон, достаточно, чтобы предаться скорби.

– Я не могу, – захныкала Аманда.

– Сможешь, или я сама затащу тебя в ванную и поставлю под душ. То, что ты делаешь – нехорошо для ребенка, – произнесла тетя Элли настолько убедительно, что Аманда открыла глаза и села на диване.

– Я так любила его, – сказала она с глубоким вздохом.

– Думаю, он умел влюблять в себя женщин. – Тетя Элли указала в сторону ванной. – Иди. Я буду ждать тебя здесь. Сделай макияж и приоденься. Не хватало еще, чтобы ты появилась в магазине, похожая на какашку.

На то, чтобы принять душ, одеться и накраситься, замаскировав круги под глазами, ушло около часа, но когда она закончила, тетя Элли одобрительно кивнула.

– А теперь поешь, – сказала она. – Я приготовила яичницу с беконом и гренки. Твоя тарелка в микроволновке. Кофе в кофейнике. У тебя пятнадцать минут, так что не спорь со мной.

Аманда хотела вспомнить бунтарскую юность, послать тетушку ко всем чертям и снова проваляться весь день на диване, свернувшись калачиком в обнимку с фотографией.

Но она обещала Иисусу, когда принимала его в свое сердце, что оставит в прошлом дикарские привычки, и до сих пор держала слово. К тому же Конрад не раз говорил о том, как он любит ее доброту и нежность, и верил, что она станет прекрасной матерью для их сына. Она не могла подвести его, даже если это означало, что придется запихивать в себя еду со вкусом опилок.

– Я хочу со следующих выходных уйти в декретный отпуск, – сказала она.

– Я не возражаю, но ты не будешь отсиживаться в этой каморке, где задернуты шторы и выключен свет, – заявила тетя Элли.

– Я поеду в бунгало. Конрад сказал, что оставляет его мне, и я могу проводить время на солнечной террасе с видом на озеро. Мы все равно собирались поехать туда на следующей неделе. Думаю, что смогу найти там покой. Может быть, даже поживу там подольше, – сказала Аманда.

– Разумно, – одобрила тетя Элли. – Но за неделю до родов ты должна вернуться домой. Твой доктор ждет тебя здесь.

– И я не буду пропускать осмотры. – Она положила руку на округлый живот. – Я позабочусь о нашем парнишке. Это самое малое, что я могу сделать для Конрада.

* * *

Вэйлон прибыл в Уичито-Фолс аккурат в полдень, поэтому остановился у пиццерии с рекламой шведского стола «ешь не хочу» и пообедал. Этим утром он выяснил, что флорист не имел ни малейшего представления о том, для кого Конрад покупал в тот день дюжину желтых роз. Он не успел подписать подарочную открытку, прежде чем его убили. Он как раз расплачивался за розы, которые держал в руках, когда двое мужчин в масках ворвались в дверь и застрелили его.

Мистер Драммонд, флорист, позволил Вэйлону посмотреть историю покупок Конрада. В течение последних трех месяцев тот покупал желтые розы раз в неделю, по четвергам. В прошлом году он обычно покупал цветы в первых числах месяца, и ассортимент варьировался от ромашек до орхидей. Хозяин магазина помогал слишком охотно, и это наводило на мысль, что, возможно, он скрывал нечто важное. Вэйлон сделал себе пометку позвонить ему позже или заглянуть в магазин через неделю или около того. Может, флорист удалил из реестра парочку заказов, оберегая кого-то?

Вэйлону в свое время не удалось сделать счастливой и одну жену. Как, черт возьми, Конрад ухитрялся держать на крючке сразу троих и при этом покупать цветы другим женщинам? Наверняка он где-то прятал записную книжку или календарь. Вэйлон сделал себе пометку еще раз пройтись по вещдокам, найденным в его фургоне. Парень определенно умен, так что вряд ли держал свои записи в доме одной из жен. Единственным безопасным местом для тайника оставался фургон с тем грузом одежды, что он возил на продажу по всему штату. Если он ничего не найдет в ящиках с вещдоками, тогда разнесет фургон на куски.

После полудня он удачно припарковался на последнем свободном пятачке перед бутиком Элли. Ковбойскую шляпу и солнечные очки он оставил в машине, но приклеил на лицо широкую улыбку, когда открыл дверь.

– Фу, ну и жарища. Как же хорошо у вас тут, прохладно. – Он заметил даму с двумя маленькими девочками, рассматривающими детскую одежду в одной части магазина, и пожилую женщину, которая перебирала вешалки в другом углу.