Босоногая принцесса

– По-моему, сейчас она не хочет, чтобы в ее спальне поставили печку, но когда ее поставят и в комнате станет тепло, ей это понравится. Пом заказал огромный запас угля для всей деревни, а Мертл пошла на рынок и накупила рулоны материи для женщин. О, а в честь моего тридцатилетия и нашей свадьбы я распорядился, чтобы на остров завезли целого бычка, а также хлеба и сыра и бочки с элем.

– Какой ты милый. – С каждым днем Эми все больше убеждалась в том, что он и есть ее вторая половинка.

– Ты же сама мне ясно объяснила, что я виноват в бедственном положении деревни.

Он немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, полускрытое под широкими полями старомодной шляпы. Он лизнул свой палец и провел им по ее нижней губе. Его взгляд остановился на ней, и у Эми все вылетело из головы, кроме желания почувствовать на своих губах его поцелуй.

Он слишком хорошо знал, как вызвать у нее желание, и это ее пугало. Всякий раз, когда они заканчивали любовные утехи, она хотела его вновь.

С деланным нетерпением он спросил:

– Неужели ты не узнаешь мужчину, который изо всех сил старается произвести на свою женщину впечатление хорошими делами?

– Нет, а разве это про тебя?

– Определенно. – Он слегка коснулся ее губ, что сразу же вызвало у нее желание. – Хотя подозреваю, что, признавшись в этом, я много теряю. – Ничего подобного. Твое великодушие меня просто сразило. – И каждое слово было правдой.

– Хорошо.

Он сел, все еще обнимая ее.

Прильнув к нему, Эми задремала, погрузившись в состояние между сном и бодрствованием. На прошлой неделе вся тяжесть мира давила на ее плечи, на следующей – у нее появятся новые обязанности. А пока она наслаждалась настоящим моментом.

– Когда я был ребенком, – сказал Джермин, – я иногда вдруг переставал играть, бросался в траву и, лежа на животе, смотрел на море.

– А я бросала игры, ложилась на живот и смотрела на горы.

– Ты скучаешь по дому?

Эми никогда никому не рассказывала про Бомонтань. Воспоминания были накрепко заперты в самый дальний уголок ее сознания и окружены крепкими стенами.

Она понимала, что должна поделиться с ним своим прошлым. Не всем, но хотя бы какой-то частью. Несмотря на то что он жил в привилегированном мире, ему пришлось пережить свою трагедию, и он, наверное, ее поймет. Наверняка поймет.

– Поначалу я очень скучала по Бомонтани. После того как меня отдали в пансион, я плакала по ночам, когда никто не мог меня слышать. Потом умер папа, и бабушка перестала платить за пансион. Начальница выгнала нас с сестрой на улицу, и я была слишком напугана и озадачена, чтобы думать о Бомонтани.

– И что ты стала делать?

– Я уже тебе рассказывала. Мы продавали кремы, обещая женщинам, что они станут красивыми. – Она криво улыбнулась. – Мы делали то, что делают женщины, оставшиеся одни в целом мире, – мы выживали.

– У меня кровь стынет в жилах, когда я думаю о том, что тебе пришлось скитаться по дорогам Англии. Почему вы нигде не остановились? Не может быть, чтобы не было места, где бы вас с радостью приютили.

Она освободилась от его объятий и села, обхватив руками колени.

– Личный придворный бабушки нашел нас и сообщил, что нас обвиняют в убийстве.

Джермин, до этого момента довольно спокойно слушавший рассказ Эми, был поражен.

– Я-то хотела где-нибудь остановиться, но Клариса запретила. Я знала, что она права, но мне был ненавистен вечный обман и страх… А еще мы искали Сорчу. Если бы мы смогли найти нашу старшую сестру, все было бы по-другому. Поэтому мы не прекращали поиски.

Джермин смотрел на нее, как ей казалось, с недоверием.

Неужели он ей не верит? Чуждая сострадания подозрительность сопровождала ее и Кларису все время. Однако она легко привыкла к Джермину и поверила ему. Она не хотела его потерять. Но кроме того, чтобы рассказать ему все, как было, она не знала, что делать.

– Годфри сказал, что бабушка даст объявление в газете, когда нам можно будет безопасно вернуться домой. Ее величество всегда выполняет свои обещания, но до сих пор никакого объявления не было.

– Ты меня прости, но эта история, которую рассказал вам бабушкин подхалим, маловероятна. Нельзя подвергать невинных молодых леди таким испытаниям!

Эми почувствовала облегчение. Его недоверие относилось к Годфри.

– Она знала, что вы остались в Англии одни без всякой поддержки, – продолжал Джермин. – Судя по всему, она сильная женщина, а сильная женщина не стала бы просто передавать послание. Она отправила своего придворного, чтобы он защитил вас. Вас могли убить – должны были убить – сто раз. Если этот Годфри действительно был слугой вашей бабушки, он никогда бы вас не покинул.

– Ты прав. Выглядит глупо. У моей бабушки много недостатков, но глупой она никогда не была.

Почему это ей раньше не приходило в голову?