Босоногие Ангелы, или Как взлететь над собой

Точно так же и Мозг, если бы только он мог смириться перед вашей сутью, перед Душой, обрел бы такие перспективы и горизонты, что только держись! Там микрона смирения хватило бы, чтобы вы стали щелкать как орехи те задачи, которые еще вчера казались неразрешимыми. Вы бы успевали за 20 часов (четырех вполне достаточно для отдыха) получить возможностей, опыта, знаний и их самого очевидного эквивалента – денег – на двести стандартных жизней. Поверьте, перед открывающимся смиренному мозгу горизонтами какая-нибудь астрофизика покажется букварем, а алхимия – вполне себе очевидным явлением, результативным процессом, а не лженаукой.

Так почему же мозг протестует против смиренности? Почему сам закрывает свои горизонты?

Мне кажется, я знаю ответ на этот вопрос. Смиренность – это ЛЮБОВЬ! И фарс нашего существования заключается в том, что ощущать любовь могут наше Тело и наша Душа. То есть, низшая и высшая ипостаси человека. А Мозг лишен эмоций. Как заставить смириться, или возлюбить того, кто не понимает о чем идет речь? Можно сколь угодно долго уговаривать свой стол, или стул – «Возлюби меня! Смирись!», но они и ухом не поведут. Да и уха у них никакого нет. И обижаться за это на них не получится.

Зато вы легко можете этот стол отодвинуть. Душа может принудительно смирить Мозги, раз уж им не дано смирения от рождения. Важно понять это всем нутром, почувствовать и захотеть. Даже не так… Возжелать! Осветить! Осветить светом своей Души и собственное Тело, и свой Ум, и все окружающей пространство.

У меня есть добрые друзья, возможно, знакомые вам по нашим путешествиям. Это Шереметьевы Андрей и Инна. Если Андрей – это великолепный, отточенный Ум, то Инна – это огромное Сердце, Душа. И знаете, что эта чертовка с нами делает? Как мы отправляемся в экспедиции? Она (по одной известной ей причине) влюбляется в какую-то загогулину на карте. В совершенно невообразимую точку планеты. В Тьмутаракань. И начинает нас гипнотизировать своим настроением, своими бьющими через край эмоциями, своим светом. Я сдаюсь сразу. Петрович держится. Но потом все равно уступает. И мы мчимся очертя голову к каким-нибудь папуасам, пигмеям или индейцам, потому что свет этих приключений так ослепительно ярок, что проще и правильнее устремиться к его источнику, чем тупо смотреть в искрящуюся бесконечность, рискуя ослепнуть.

Почувствовав, как это происходит в ореоле чужого Света, я стал прислушиваться и к себе.

Помню, как-то в Австралии, где-то на самой середине континента, встретилось нам озеро. Но не обычное озеро. Мы долго блуждали по каким-то кривым горным тропкам, незаметно поднимаясь все выше и выше. И вдруг увидели маленькое чудо. Это было озерцо с водопадом, утопленное в сердцевине высоких скал. Оно было такое маленькое, красивое, теплое… Естественно, все бросились сразу же купаться, спустившись по серпантину до чаши озера. Николай Николаевич Дроздов смеялся как ребенок и шалил как мальчишка. И не только он. Мой отец, седовласый и степенный, стал карабкаться под струи водопада, рискуя свернуть шею, и хохотал на всю округу. А меня словно что-то удержало на месте. Я подошел к краю скалы и понял, что я НЕ СМОГУ ЖИТЬ, если сейчас же не прыгну с этого обрыва. Высота была – метров двадцать. Может, чуть меньше. В море бы такая скала меня не испугала. Но здесь? Мне показалось, что озерцо совсем крохотное. Дна его я не знаю. Риск был столь столь велик, что сводило лопатки. Но я должен был прыгнуть!

И в этот момент я почувствовал, как завибрировало всё мое естество. Мышцы расслабились и тут же напряглись. Кажется, даже позвонки,прощёлкав, выровнялись по ранжиру и заерзали в своих гнездах. Пальцы сжимались и разжимались. Мозг мгновенно вычислил траекторию полета, вспомнил все законы физики, рассчитал скорость и силу вхождения в воду, прикинул площадь озерной глади, оценил дислокацию всех, кто был внизу. Всё это происходило словно помимо моей воли, точнее, подчиняясь каким-то непривычным командам кого-то очень сильного, мудрого и светлого. И вдруг до меня дошло, что это большое и всесильное НЕЧТО и есть Я. Меня обуял совершеннейший восторг. Больше я не колебался ни секунды, так как поверил в то, что все запчасти «Михаила Кравченко» пришли в полную боевую готовность и ничего плохого со мной не случится. Так и вышло….. Мне кажется, что я помню каждую микросекунду этого прыжка-полета. И то, как охнули друзья, и то, как закричал какой-то австралийский щегол, и то, как крутилась рядом со мной в полете ветка, ссорвавшаяся с обрыва в момент отталкивания.

Не растерялся только Петрович! (Вот что значит Ум!) И сделал великолепный снимок. Позже он сказал мне, что за минуту до моего прыжка он вышел зачем-то из озера, взял фотоаппарат, открыл объектив, выставил экспозицию…, повернулся к скале и щелкнул затвором. Меня он при этом не видел.

И после этого Андрей будет утверждать, что никакой мистической связи Душ не существует? Да я первый ему не поверю.