Босоногие Ангелы, или Как взлететь над собой

Дело было в Папуассии, когда мы только-только высадились возле Янирумы и углубились в дунгли. Идти нам предстояло два часа. Через двадцать минут передвижения по джунглям, мы вдруг стали отчетливо понимать, что два часа – это много. Это невыносимо много. Катастрофически! Огромные деревья, увитые красочными лианами и орхидеями, вызывали не умиление и интерес, а стойкое раздражение. Дерево на пути – препятствие. Его нужно преодолевать. А в жару, да при такой влажности, этот несложный маневр выглядит по-другому – п-ре-е-е-о-дооо-ле-е-ев-а-а-ть. Ноги словно налиты свинцом, в легких не хватает воздуха, хотя, казалось бы, он просто висит над нами косматыми комьями – бери и ешь ложкой. Дождя нет, но мы насквозь мокрые.

– Исайя, дай попить! – это Саша. Первым рискнул сказать то, чего хотелось всем с момента выхода из деревни.

– Воды нет. Я забыл… – у Исайи, нашего проводника, в голосе нет ни тени раскаяния.

– Ты что сделал?

–Забыл. Не волнуйтесь, Придем в деревню – попьем.

И Исайя продолжает марш бодрым шагом. Наше раздражение и понимание того, что воды в ближайшем обозримом будущем не предвидится, выплескиваются в небольшой бунт на корабле:

– Исайя, а где моя камера? – слышится гневный шепот, точнее, почти шипение. Это опять Саша. Мы отчетливо понимаем, что спросил он это исключительно потому, что правила воспитания ему помешали, как следует, по-русски, прокомментировать ротозейство нашего проводника.

– Камера, возможно, у тех проводников, что идут сзади.

Останавливаемся. Ждем. Осматриваем багаж отставших проводников. Камеры нет. Саша начинает очень красиво краснеть и недвусмысленно поднимать подбородок. Леша, Андрей и я пока еще внешне сохраняем спокойствие.

– Тогда камера, возможно, у тех проводников, что ушли вперед, – невозмутимости Исайи мог бы позавидовать любой дипломат.

– Будь добр, найди ее. А заодно уточни, сколько нам еще идти без воды, – Сашин голос пока тих, но в нем очень явно проскальзывает раздражение. С учетом того, что оператор говорит исключительно по-русски, остается только удивляться, каким образом его понял наш папуасский друг, бодро припустивший бегом вперед.

– Сань, ну далась тебе эта камера? Какого лешего? – это уже мы. Это уже нам нужно на ком-то сорвать злость. Пот заливает глаза, губы кажутся пересохшими хлебными корками. Под ногами плещутся целые озера коричневой жижи, но они не ассоциируются со словом «вода». Хотя, возможно, еще не все резервы организма исчерпаны. И впоследствии, мы, как герои известной сказки, будем рады прильнуть даже к козьему копытцу.

– Ребята, Исайя говорил, что где-то здесь есть родник или ручей. Черт его знает, как это называется, но я готов пойти поискать воду, – оказывается, Александр английский язык нашего индонезийского приятеля понимает правильно. Его пас усталости и злости подхватывает сам Исайя, а наши наезды по поводу «вдруг-понадобившейся-зачем-то-и-кому-то» камеры растворяются в пространстве. И уже готовый взорваться, одуревший от жары и от жажды Леша лишь скептически улыбается.

Мучительно долго тянутся минуты….

– Друзья, мы можем идти! – Голос Исайи звучит хрипловато, но слышен издалека, – Камера в рюкзаке и я несу ее Саше.

Теперь остается найти самого Сашу, который ушел куда-то вниз, к реке. Мы пытаемся объяснить Исайе, что Александр ушел к роднику, о котором от Исайи же и услышал.

– Но родник там…, – наш провожатый показывает куда-то в противоположную сторону, – Он находится почти у самой деревни, к которой мы идем. Саша не найдет воду внизу…

Делать нечего, начинаем кричать и аукать. Туземцы воспринимают наши крики как своеобразную игру и с удовольствием к ней присоединяются. Нужно сказать, что пародировать русское «Са-ша-А-у-у!» у них получается значительно лучше, чем наши бесталанные попытки повторить их гортанные крики «Горр-р-ау-ау-эу-р-ка». После десятиминутной распевки появляется Саша с полной пластиковой бутылкой желтоватой воды. Глаза Исайи, да и всех прочих проводников, лезут на лоб.

– Вот! Я нашел родник! – торжественно заявляет Саша, – Вы не поверите, вода в нем просто кристальная.

Внешний вид воды никак не подтверждает Сашины слова, но мы настолько устали и настолько хотим пить, что охотно принимаем на веру все, что он говорит, и с наслаждением пьем тепловатую и не очень чистую жидкость, предварительно всыпав в нее обеззараживающий препарат. Правда, ни Исайя, ни другие папуасы к нам не присоединяются. Бог его знает, то ли бояться чего-то, то ли считают, что на чужой охотничий трофей они не имеют прав. Отдохнув, отправляемся дальше….

О чем говорит эта приведенная выше история?