Босс

Уйти и сдаться снова ей не позволяет уже проснувшаяся в груди злость. Не на Алекса – на папочку она вообще не умеет злиться. На себя, что такая глупая и непривлекательная, раз не может заполучить этого мужчину хотя бы на ночь. Заглушает всхлип: пусть он и любит её слёзы, но не дождётся. Ушибленные колени ноют, но Эми заставляет себя неспешно двинуться в противоположный конец кабинета, к дивану. И даже при этом покачивает бёдрами, словно не она только что была попросту отвергнута, как надоевший старый пиджак. Её ведь не прогоняют? Нет. Прямого приказа уйти не звучало. А значит, ей ничего не мешает сделать вторую попытку.

Алекс абсолютно не следит за её действиями: после шлепка об пол он будто вовсе забывает о том, что находится не один. Щедрым глотком допивает кофе, берёт карандаш и начинает с задумчивым выражением лица делать какие-то пометки на листке с цифрами. Амелия неуверенно присаживается на диван, получая лучшее место в первом ряду для того, чтобы ловить каждый его жест. Он пожалеет. Вчера ведь наверняка пожалел во время стриптиза, что не остался с ней наедине? И сегодня она закрепит этот успех. Нужно только вновь пробудить в нём эту тёмную жажду.

Уже не помнит о своём унизительном полёте с его стола, когда выравнивает дыхание и провожает взглядом движения его рук и бровей. Вот челюсти чуть сильней сжимаются, выдавая раздражённость. Папочка не в духе. Папочке просто нужно немного расслабиться с помощью своей маленькой Эм. Сердцебиение неизбежно ускоряется, едва только она позволяет себе представить эти белые пальцы не на карандаше, а на своей груди. Даже через разделяющие их футы чувствует мощную ауру хищника. Зверь не станет ручным, сегодня она в этом убедилась окончательно.

А разве ручным он будет столь же интересным, привлекательным и таким необходимым?

И благодаря этой странной мысли первая искра азарта вспыхивает в пасмурных грустных глазах. Сегодня ей не нужна музыка, ведь дикий стук молоточков висках всегда с ней, нужно только позволить им перехватить контроль над телом. Голодно облизывается и принимает более расслабленную позу, чуть раздвигает ноги, приглашающе. Алекс перед ней неслышно шепчет под нос ругательства, с каким-то остервенением зачёркивая карандашом неверные суммы в отчёте. Невольно думает о том, как здорово было бы перенаправить этот гнев с неведомой ей Наоми, хреново считающей его деньги, на себя. Она выдержит. Она даже словит кайф от грубости. Ох, его грубость, его необузданность, когда вколачивает себя в неё со всем возможным остервенением…

Судорожный томный вздох, сердцебиение ускоряет темп. Правая рука невольно поднимается к чокеру, чтобы очертить линию её ошейника. Не прекращая наблюдать за Алексом, она направляет свои пальчики ниже. К ложбинке груди, вздымающейся всё чаще. Невесомым порхающим жестом гладит сверху мягкие округлости, по самой границе с винным кружевом. Тряхнув головой, рассыпает волосы по плечам в ещё большем беспорядке, чем обычно, и решительно развязывает левой рукой поясок атласного халата. Струящаяся ткань легко расходится в стороны, обнажая молочную нежную кожу и две аккуратных родинки под лифом.

Реакции Алекса не следует – он всё ещё не поднимает темных от раздражения глаз от чёртовых листочков. Для него её словно нет. Но для неё он – всё, что существует реального сейчас. Реальны его длинные пальцы, проворачивающие карандаш. Реальна сексуальная небритость острых смуглых скул. И реален запах, который въелся под кожу, смесь из табака, шоколада и пряностей. Упивается уже этой малостью, которая ей сегодня позволена: любоваться объектом своего безграничного обожания и преданности. Этого достаточно, а остальное она может сделать сама.

Её движения становятся смелей, развязней. Ладонь обхватывает полушарие груди, мягко сжимает через кружево, и Амелия громко втягивает исчезающий воздух. Возбуждение стреляет по нервам колкими разрядами, остановиться уже нет шанса. Расставляет ноги чуть шире, продолжая работать на всё равно не замечающего её зрителя. Пальчиками второй руки гладит себя по бедру, подбираясь к кружеву белья. Ей на мгновение кажется, что Алекс шумно сглотнул: дёрнулся кадык, выдавая, что напряжение в воздухе между ними бьёт обоюдно.

«Ты чувствуешь. Не смотришь, но чувствуешь, как я хочу тебя. Ну же. Просто подойди и возьми!» – мысленно умоляет Эми, до лёгкой боли кусает щеку изнутри, чтобы только не сказать всё вслух.

Волна жара окатывает низ живота, когда она запускает проворные пальцы за ткань безобразно намокающих трусиков. Безошибочно находит центр своего возбуждения, и первое же касание к нему срывает с губ обречённый робкий стон удовольствия: слишком, слишком долго она нуждается в своём Боссе, слишком долго не получает желаемого.

– Нет, ты просто невозможна, – с каким-то остервенением откидывает Алекс от себя бумагу и карандаш, наконец-то поднимая на неё залитые чернотой глаза. В голосе сталь и властность, только ещё более сильными толчками желания скручивающая звенящие нервы его распалившейся девочки. – Ты мне мешаешь сосредоточиться, что тут не ясно?